Кентавр

Блэквуд Элджернон Генри

— Думаю, они привлекут мошкару.

Втроем они сидели в сгустившихся сумерках. Седые усы мистера Биттаси и желтая шаль его жены светлыми пятнами выделялись по обоим концам маленького полукруга, а между ними сидел Сандерсон с черной гривой, посверкивая глазами. Художник негромко возобновил разговор с хозяином дома, очевидно начатый под кедром. Миссис Биттаси настороженно, с нелегким сердцем, слушала.

— Понимаете, деревья при дневном свете довольно скрытны. Они полностью проявляются только после захода солнца. Я никогда не узнаю дерево до конца, — с этими словами он слегка поклонился даме, будто извиняясь за что-то, по его ощущению, не совсем понятное или приятное для нее, — пока не увижу его ночью. Ваш кедр, к примеру, — вновь обернулся он к ее мужу, а миссис Биттаси увидела, как блеснули его глаза, — сначала не получился, потому что я рисовал его утром.

Завтра вы увидите, что я имею в виду, — тот первый набросок, он наверху, в моей папке; совсем другое дерево по сравнению с той работой, что вы купили. А это выражение мне удалось поймать однажды ночью, часа в два, при очень слабом свете луны и звезд. Я увидел дерево обнаженным… — сказал он, понизив голос и наклонившись вперед.

— Вы хотите сказать, мистер Сандерсон, что выходили в такой поздний час? — спросила пожилая дама с изумлением и мягким упреком.

Ей не особенно понравились эпитеты в его речи.

— Боюсь, что в другом доме это показалось бы достаточно бесцеремонно, — с витиеватой вежливостью ответил он, — но, случайно проснувшись, я увидел дерево через окно и спустился вниз.

— Странно, что наш боксер не покусал вас; он всегда спит без привязи в холле, — сказала она.

— Напротив, собака вышла со мной. Надеюсь, — добавил он, — шум не помешал вам, хотя и поздно об этом говорить. Виноват.

Во мраке блеснула белозубая улыбка. В окно залетело дуновение ветра, принеся запах земли и цветов.

Миссис Биттаси промолчала.

— Мы оба спали мертвым сном, — засмеялся ее муж. — Вы отчаянный человек, Сандерсон, но, клянусь богом, картина оправдывает вас. Немногие художники стали бы устраивать себе столько хлопот, хотя я как-то читал, что Холмен Хант [18] , или Россетти [19] , или еще кто-то из этого кружка рисовал всю ночь в своем саду, чтобы добиться желаемого эффекта лунного света.

18

Английский живописец (1827–1910), один из основателей Братства прерафаэлитов.

19

Россетти Данте Габриэль (1828–1882) — английский поэт и художник, один из основоположников прерафаэлитизма. Вместе с Дж. Э. Миллесом и У. X. Хантом основал Братство прерафаэлитов.

Он продолжал болтать. Жена была рада слышать его голос; на душе у нее становилось гораздо легче. Но вскоре разговором вновь завладел гость, и она помрачнела и испугалась, инстинктивно страшась этого влияния на мужа. Во время их беседы тайна, что крылась в лесах и рощах, в любом великом собрании деревьев, подступала совсем близко.

— Ночь преображает все предметы, — говорил Сандерсон, — но ничто так не обнажается, как деревья. Они снимают вуаль, которую набрасывает на них солнечный свет. Даже здания ведут себя так же — в какой-то степени, — но деревья особенно. Днем они спят; ночью просыпаются, проявляются, становятся деятельными — живут. Вспомните, — вежливо обратился он к хозяйке, — как ясно это понимал Хенли [20] .

20

Английский поэт (1849–1903), последователь французского натурализма, мастер верлибра, впоследствии — один из основоположников жанра английской колониальной литературы.

— Вы имеете в виду этого социалиста? — спросила дама.

Ее тон явственно выражал отношение к социалисту как к преступнику. Она почти прошипела свой вопрос.

— Да, поэта, — тактично отозвался художник, — друга Стивенсона, помните, того самого, который писал очаровательные стихи для детей.

Он негромко процитировал строки, которые имел в виду. Они точно отражали время, место и обстановку, вместе взятые. Слова поплыли через лужайку к иссиня-черной стене леса, огибавшего маленький садик огромной дугой, словно море. Волна эха, подобно прибою, сопровождала голос, и ветер стих, будто принужденный послушать:

Не кричащему Дню, К которому с пытливыми вопросами обращается он Сильным неистовым голосом, Откроются эти кроткие создания в своем объеме

и множестве, Деревья — небесные стражи… — Показав огромные, невыразимые сущности, Но на языке Древней жрицы Ночи, Ночи многих тайн, смысл коих — Преображение, тайный культ, страх — Они сами смогут понять себя в полной мере, Дрожа и меняясь: В каждой неотесанной, особенной душе Высится и таится Их сущность, а телесные воплощения Касаются друг друга с неподобающей многозначительностью, Закутываясь во тьму, как в ритуальные одеяния Некого тайного, опасного союза, Они замышляют — они угрожают — они ужасают.

Голос миссис Биттаси внезапно нарушил наступившую вслед за этим тишину:

— Мне понравилась строчка о небесных стражах, — пробормотала она.

В ее тоне не слышалось резкости, он был тихий, успокаивающий. Истина, выраженная так музыкально, приглушила ее пронзительные протесты, хотя и не преуменьшила тревогу. Муж ничего не сказал, она заметила, что его сигара потухла.

— Особенно старые деревья, — продолжал художник, говоря будто сам с собой, — имеют ярко выраженную индивидуальность. Их можно обидеть, ранить, угодить им; когда стоите под их сенью, вы чувствуете, открываются ли они вам или отступают подальше.

Он резко повернулся к хозяину дома.

— Слышали о том странном эссе Прентиса Малфорда [21] , если не ошибаюсь, «Бог в деревьях»? Оно, может, слегка экстравагантное, но сколько в нем тончайшей правдивой красоты! Не читали? — спросил он.

Но ответила миссис Биттаси; муж хранил странное глубокое молчание.

— Никогда! — холодно брызнула она из-под желтой шали. Даже ребенок уловил бы недосказанное.

— Ах, — мягко сказал Сандерсон, — но в деревьях есть Бог. Бог в очень тонком аспекте, но еще мне известно, что порой деревья также выражают то, что не является Богом — нечто темное и ужасное. Вы когда-нибудь замечали, с какой ясностью деревья показывают, чего они хотят, — по крайней мере, выбирают себе товарищей? Как, например, буки никого не подпускают к себе слишком близко — ни птиц, ни белок, никакого подроста? Тишина в буковой роще зачастую просто пугает! А вот соснам нравится, чтобы к их ногам припадали кустики черники или молодые дубки — все деревья совершают ясный, свободный выбор и придерживаются его. Некоторые деревья, как ни странно, явно склонны предпочитать человека.

21

Американский литератор-юморист (1834–1891), один из основателей движения «Новая мысль» («New Thought»).

Пожилая дама выпрямилась, потому что это было выше ее сил, ткань платья протестующе встопорщилась. Жесткий шелк даже потрескивал, пытаясь оттолкнуть неприемлемые слова.

— Мы знаем, — ответила она, — что Бог ходил в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая [22] , — сглотнув, женщина не смогла скрыть усилие, которого стоили эти слова, — но нигде не говорится, что Он спрятался среди деревьев или возле них. Мы должны помнить, что деревья — всего лишь крупные растения.

22

Быт. 3: 8.

— Все это так, — последовал мягкий ответ, — но во всем, что растет, есть жизнь, то есть во всем можно обнаружить таинственное прошлое. Рискну утверждать: та загадка, что прячется в наших собственных душах, скрывается и в глупой, безмолвной картофелине.

Это замечание не содержало ни малейшего намека на шутку. Оно не было забавным. Никто не засмеялся. Напротив, слова слишком буквально выразили то чувство, что витало в воздухе на протяжении всей беседы. И возникшее ощущение близости целого царства растений каждый воспринял по-своему — с эстетическим наслаждением, с удивлением, с тревогой. Более того, с ним установилась некая связь. Откровенность таких речей была неразумна — великий Лес подслушивал у самых дверей. И пока они говорили, лес придвинулся еще ближе.