Керрая. Одна любовь на троих. Том 1
Шрифт:
К примеру, как расслабился отец, услышав смех лэрда, и как с огромным облегчением выдохнула мама, и как мне от души улыбнулся Этан, подмигнул Холгер, и как о чем-то сильно задумался Кайл. И как лэрд заверил меня, что пока я буду проходить испытание, с родителями все будет в порядке, они будут вместе и в полном комфорте. Что такое комфорт в понимании лесных жителей, я уточнять не стала. Наверное, выделят или построят им отдельный шалаш? Уже хорошо. А еще накормят, потому что лэрд поздравил меня с началом испытания, отдал какое-то распоряжение другому оборотню и пригласил
– Керрая! – мама никак не хотела отпускать мою руку, но я храбро улыбнулась и заверила ее, что справлюсь как можно скорее.
Хотя на самом деле я понятия не имела, что именно мне предстоит, и как надолго все это затянется. Единственное, что сказал лэрд – я должна доказать, что не буду клану обузой, а, наоборот, явлю собой ценное пополнение.
Довольно туманное пояснение, но когда лэрд задержал на мне вопросительный взгляд, я с готовностью кивнула.
– Не переживайте, – обратился лэрд к моим родителям, – Керрая справится. Я в ней уверен. Иначе мы бы даже не рассматривали возможность ее вступления в клан. Пойдемте, она должна настроиться. Но, Керрая, – это уже мне, – ты ведь понимаешь, что это испытание, а не пытка, верно? Если ты решишь сдаться, свистни, и все закончится. Умеешь свистеть?
Я кивнула.
– Хорошо. А пока держись.
Едва родители, постоянно оглядываясь, ушли, я поняла, что последние слова лэрда были не пустым выражением поддержки, а советом. Потому что когда поляна начала пустеть, ко мне подошел незнакомый оборотень, подхватил на руки и, проигнорировав мой писк, прыгнул на дерево с домиком. Естественно, со мной вместе.
– И что? – спросила я, удивленно глядя то вниз, на землю, то вверх, на небо, то на парня.
– И все, – оборотень развел руками, спрыгнул вниз и крикнул: – Хочешь совет?
– Хочу! – не стала отказываться от малейшей подсказки.
А вдруг он проникся моим положением и действительно хочет помочь? Хотя бы раскроет суть задания. Пока же я понятия не имела, в чем оно заключалось, зато была в курсе, как его прекратить. Где логика?
– Пользуйся и помни мою доброту… Керрая, самое главное…
Я даже с ветки склонилась, чтобы лучше расслышать, а парень усмехнулся, подмигнул по-хулигански и выдал со смешком:
– Самое главное – постарайся выжить!
На эмоциях, я хотела в него чем-нибудь запустить, и уже схватилась за туфли, но вовремя остановилась.
– Я запомню, – прошипела я, и зашла в домик, сожалея, что не получится даже дверью хлопнуть, чтобы показать степень моей благодарности.
Прошло прилично времени, прежде чем я успокоилась и, подгоняемая голодом, вышла из домика. Парень, понятно, уже ушел, вообще поляна была совершенно пустой. Я села на толстую ветку и задумалась: как быть и что делать дальше?
Серьезно задумалась…
День уже поменялся на вечер. Легкое чувство голода сменилось звериным. Я, как никогда, была близка к птицам, и даже неплохо их видела с этой позиции, но не могла их поймать!
Я ведь не львица. Я самый обычный человек, которого загнали на дерево!
Без еды, без воды, без сменной одежды,
Но со временем я поняла, что поторопилась с выводами. Самое обидное – я уже и большой листок присмотрела, и сорвала его с дерева, и проверила, что он легко сворачивается трубочкой, а дождь и не думал начинаться. Где-то вдали гудело, кто-то, вероятно, уже утолял жажду, а я сидела на ветке с заготовленным желобком и только и могла, что любоваться природой.
Да, здесь было очень красиво, но с пересохшим горлом мне не нравилось все – и то, что вокруг слишком зелено, и то, что уже не так жарко, и то, что перед ночью притихли птицы, и то, что одна горластая наоборот встрепенулась и заорала так, будто ей кто-то немилосердно выдергивал перья.
Устав надеяться на дождь и что крикунья-птица заткнется, я зашла в домик. Но, увы, от этого ничего не изменилось: и раскаты, и птицу было великолепно слышно. Что делать? Надо же что-то делать, верно?
Села на гамак, легла на гамак, встала. Мысли о еде испарились от сильной жажды, я начала поглядывать на таз с водой, но… Таз был тот самый, и вода в нем была та же, которой я умывалась. К сожалению, ее никто не сменил.
Вообще, у меня возникло ощущение, что у домика до моего появления не было хозяина – какой-то он неухоженный и безликий, ни одной личной вещи.
Еще раз с жадностью глянув на таз, я взяла его, вышла из домика и так сильно размахнулась, что не только вылила воду, но и отпустила таз полетать. Не знаю, что именно попало в цель – вода или таз, но птица заткнулась. Уже легче. А то, честно говоря, я начала подозревать, что смысл испытания – не сойти с ума.
Теперь же, в тишине и под звуки далекого грома, я вернулась к прежнему выводу. А именно: в испытании нет никакого смысла.
Ну, сижу я на ветке, и что? Научиться летать не смогу, спускаться точно не буду – это лес, здесь вполне могут разгуливать хищники, которым не повезло с едой так же, как мне. Пить нечего. И что дальше? Так, думаем. Логично предположить, что мертвый член клана – не самое удачное пополнение, поэтому, полагаю, до крайности доводить не будут. Промаринуют голодом – ну… не знаю, сколько дней для меня запланировали оборотни, но я продержусь один. Один – точно. А потом придется изобразить, что мне плохо, чтобы не поплохело на самом деле. У оборотней слух острый, поэтому мои громкие стоны точно должны услышать.
Свистеть не буду. Ни при каких обстоятельствах. Понятно, что свист – это добровольное признание проигрыша, а мне надо выиграть. Надо пройти испытание.
Итак, надо держаться.
От того, что у меня появился план, стало чуть легче. Но ненадолго. Вместе с сумерками ко мне потянулись запахи жареного мяса, и не имело значения – в домике я или на улице. Запах мяса поначалу дразнил ноздри, потом разбудил желудок, и он начал издавать рычания почти как у льва, а потом, не выдержав, я застонала в голос, но…