Кэрри в дни войны
Шрифт:
— Тебе нельзя выходить на улицу, — сказал он. — Пошли детей.
Тетя Лу все кашляла и кашляла.
— Я пойду завтра. Уже поздно. Хепзеба поймет, что я сегодня не приду. А завтра мне будет лучше.
— Завтра сочельник, и ты мне понадобишься в лавке, — возразил мистер Эванс. — Пусть дети пойдут сами. Хоть раз в жизни заработают на хлеб насущный.
— Гусь будет тяжелый, Сэмюэл.
— Ничего, понесут вдвоем.
Наступило молчание. Тетя Лу старалась не смотреть на детей.
— Они не успеют вернуться засветло, — наконец сказала она.
— Сейчас
Он посмотрел на детей, на искаженное страхом лицо Ника, снова на тетю Лу. Она начала медленно краснеть. Тогда тихим, но полным угрозы голосом он спросил:
— Надеюсь, ты не забивала им голову глупыми россказнями?
Тетя Лу тоже посмотрела на детей. Ее взгляд умолял не выдавать ее. Кэрри даже разозлилась: взрослый человек не должен быть таким слабохарактерным и глупым. Но в то же время ей было жаль тетю Лу. И она сказала с самым невинным видом:
— Какими россказнями, мистер Эванс? Мы с удовольствием пойдем сами, мы не боимся темноты.
— Бояться нечего, — убеждала она Ника, пока они шли вдоль полотна железной дороги. — Чего тут бояться? Старых деревьев, что ли?
Но Ник только вздохнул в ответ.
— Тетя Лу назвала это место необычным только потому, что она сама человек суеверный. Ты же знаешь, как она верит в разные приметы, считает, что нужно стучать по дереву, чтобы не сглазить чего-нибудь, что нельзя проходить под приставной лестницей, а когда рассыплешь соль, нужно взять щепотку и бросить через плечо. Я совершенно не удивляюсь, что мистер Эванс иногда на нее злится. Она так напугана, что боится собственной тени.
Но когда они добрались до леса, Кэрри перестала быть храброй. Начало смеркаться, в холодном небе над головой появились звезды. И сделалось вдруг так тихо, что в ушах зазвенело.
— Спуск начинается вон у того камня, — прошептала Кэрри.
Ник поднял глаза. Лицо его превратилось в тусклое белое пятно.
— Иди сама. Я подожду здесь, — тоже шепотом откликнулся он.
— Еще чего! — И, подавив самолюбие, начала уговаривать его: — Разве тебе не хочется попробовать вкусного пирожка с начинкой? Может, нас угостят такими пирожками. Тетя Лу сказала, что вниз идти недалеко. Минут пять, не больше.
Ник затряс головой, зажмурился и заткнул руками уши.
— Ладно, поступай как знаешь, — холодно сказала Кэрри. — Но вот-вот стемнеет, и тогда действительно станет страшно. И одному тебе будет еще страшнее, чем со мной. За тобой придут друиды и привидения! И дикие звери, о которых ты даже не знаешь. Я бы не удивилась, если бы услышала, что в здешнем лесу водятся волки. Но мне на них наплевать. Я не побегу, даже если услышу, как они воют и щелкают зубами.
И она, не оглядываясь, зашагала вперед. Вьющаяся среди тисовых деревьев тропинка по обеим сторонам была выложена белыми камнями, а в особенно крутых местах в земле были вырыты ступеньки, подпертые досками. Не успела она отойти,
— Подожди меня, Кэрри, подожди… — Она остановилась, и он с размаху уткнулся ей прямо в спину. — Не бросай меня, Кэрри!
— По-моему, это ты бросил меня, — пошутила она, чтобы успокоить его.
Он попытался было засмеяться, но вместо смеха только всхлипнул.
Она шла впереди, а он держался за ее пальто и тихонько скулил себе под нос. Тисовые деревья росли густо, некоторые из них были покрыты плющом, который шуршал и шелестел. «Словно чешуя», — подумала Кэрри. Деревья были похожи на живые существа с плавниками. Она велела себе не придумывать разные глупости, но вдруг остановилась и замерла.
— Тише, Ник, — сказала она.
— Почему?
— Не знаю, — ответила Кэрри. — Что-то…
Она не могла объяснить. Ее охватило какое-то странное чувство. Будто рядом было что-то, оно ждало. Где-то среди деревьев или под землей. Не привидение, нет, нечто более сложное. Без названия. Что-то старое, огромное и безымянное, решила Кэрри и задрожала.
— Кэрри… — начал было Ник.
— Слушай!
— Что?
— Тес…
Сначала ни звука. Но потом она услышала еле уловимый стон или вздох. Словно земля поворачивалась во сне. Или дышало огромное, безымянное нечто.
— Слышал? — спросила Кэрри. — Слышал?
Ник жалобно заплакал. Снова молчание, прерываемое лишь его всхлипами. У Кэрри пересохло во рту.
— Все. Кончилось. Да ничего и не было. Ничего, ей-богу.
Ник глотнул, изо всех стараясь сдержать слезы. И вдруг вцепился в Кэрри.
— Вот! Опять!
Кэрри прислушалась. Этот звук был не похож на прежний. Этот был совсем другой: странное, горловое кулдыканье, которое доносилось откуда-то сверху. Они застыли, как каменные. Звук приближался.
— Бежим! — крикнула Кэрри и, спотыкаясь, бросилась бежать.
Сумка, куда они должны были положить гуся, запуталась у нее в ногах, и она чуть не упала, но, схватившись за ветки, удержалась. Бежала она, за ней мчался Ник, а позади их преследовало кулдыкающее существо. Оно, казалось, звало их, но Кэрри вспомнились прочитанные ею сказки: оглянешься — и твой преследователь заворожит тебя!
— Только не смотри назад, Ник, умоляю тебя! — выкрикнула она.
Тропинка расширилась, стала ровнее на выходе из леса, и она схватила Ника за руку, чтобы он бежал быстрее. Но у него были слишком короткие ножки, и он упал.
— Не могу, Кэрри, не могу… — застонал он, когда она помогла ему подняться.
— Нет, можешь, — ответила она, стуча зубами. — Осталось недалеко.
И в эту минуту они увидели темный силуэт дома с высокими трубами на фоне вечернего неба и свет в окнах. Одно окно было освещено наверху, а другое внизу, сбоку. Они вбежали — ноги уже не слушались их — в открытую калитку и помчались по двору к светившемуся окну. Дверь была заперта. Они отчаянно забарабанили по ней кулаками.
Кулдыканье приближалось, пересекая двор.