Кэш
Шрифт:
Стикс ухмыляется и садится на мотоцикл.
— Моя женщина с удовольствием облегчит мои страдания. Когда-нибудь встречался с медсестрой?
— Неа.
— О-о, тогда ты себе даже не представляешь, что такое первая медицинская помощь в исполнении очаровательной и совершенно обнажённой медсестрички? Так что не стоит тревожиться о моём лице.
С этими словами Стикс срывается с места и на бешеной скорости выезжает со стоянки.
Вот же засранец…
Я запрыгиваю в пикап и закуриваю сигарету.
Одной будет маловато, если я реально
Подъезжаю к складу и замечаю Стикса, подпирающего дверь.
Я неспешно выхожу из машины и бросаю окурок в грязь.
— Поторопись, придурок. Моё время не резиновое.
Ухмыляясь, открываю дверь.
— Так торопишься получить в морду? — За спиной слышу сдавленный смех друга, пока мы идём к импровизированному рингу. — Давай быстрее с этим покончим.
Я поворачиваюсь лицом к Стиксу, наблюдая, как он расхаживает по рингу.
— Давно я не участвовал в заварушках. Да и сейчас не горю желанием размахивать кулаками, — с ухмылкой говорит друг. — Ну же, выпусти свою ярость, засранец. Покажи, как тебя разозлил тот придурок. Только не забывай, что я — не он.
— Ладно… Ты сам напросился. Но предупреждаю, тебе это не понравится.
Мы кружим по рингу, растягиваясь и хрустя костяшками, разминая мышцы.
Не могу поверить, что собираюсь надрать зад лучшему другу. Ох, чую, мне это ещё аукнется.
С лёгкой ухмылкой наступаю на Стикса и заряжаю локтем ему в челюсть. Удар получился что надо, Стикс даже отшатнулся в сторону.
Друг криво улыбается, не сводя с меня глаз, и бьёт коленом в грудную клетку. А засранец оказался быстрее, чем я ожидал.
— Ты в детстве часто ввязывался в драки?
Стикс дурашливо выпячивает грудь и смеётся.
— Постоянно. Поэтому, если что, не обижайся.
— И не собирался, не парься. По крайней мере, сейчас.
Я провожу стремительный захват за шею, резко дёргаю Стикса на себя и пару раз сильно заезжаю коленом ему в живот. Быстро отпускаю его, секунда — и мой кулак уже смачно врезается в его лицо.
Стикс хочет, чтобы я выместил на нём всю свою злость. Что ж, он её получит.
Сплёвывая кровь, друг смотрит на меня злым, сосредоточенным взглядом, а затем с рычанием заряжает кулаком мне в глаз. Удар вышел отличным, он чуть не сбил меня с ног.
— Кто этот засранец? — спрашивает он.
Внутри от одной мысли о придурке вскипает кровь, и ярость вырывается наружу новым сильным ударом другу в бок.
— Найт, блядь, Стивенс.
Стикс на секунду замолкает.
— Боксёр? Серьёзно?
Он застаёт меня врасплох, резко двинув локтем в подбородок.
— Да…
— Почему ты сразу не сказал?
— Потому что меня бесит, что он — чёртова знаменитость. Этот кусок дерьма думает, что может получить всё, что захочет. Но ничего, я выбью из него всю спесь.
— Вот чёрт…
Я отворачиваюсь и с силой сжимаю канат.
— Он никогда обо мне не слышал, но я сделаю всё возможное, чтобы
— Я в этом не сомневаюсь, — говорит Стикс. — И чёрт тебя дери, брат, ты действительно заботишься об этой Иден и её сыне. Они для тебя много значат, да?
Я поворачиваюсь лицом к Стиксу и твёрдо говорю:
— Может, я и знаю Иден всего восемь дней, но, да… Мои чувства к ней настоящие. Рядом с ней я ощущаю себя настоящим. И это самое важное. Чувак, я уже давно ничего так сильно не хотел и сделаю всё, чтобы Алек и Иден остались в моей жизни. Я прикипел душой к ним и не могу просто взять и бросить всё только потому, что кто-то может это испортить. Не могу и не собираюсь.
Я заберу у Найта всё, что он считает своим…
Все тело покрыто потом, он застилает глаза, и я почти ничего не вижу.
Держась за спинку стула одной рукой, второй медленно провожу по груди и прессу, а затем также неторопливо, раззадоривая, расстёгиваю штаны и демонстрирую визжащей толпе чуть больше голой кожи.
Голова запрокинута под диким углом; кажется, ещё чуть-чуть и я не переживу эту ночь. Разгорячённое море женщин дышит в такт с моими движениями. Жадно поедают глазами моё блестящее в свете софитов тело и отчаянно желают дотронуться до меня, почувствовать твёрдое сильное тело под кончиками пальцев. Всего одно прикосновение… ощущение, которое они унесут с собой в свои одинокие и не очень постели.
Я их грязное искушение, тайное, запретное желание.
Мне никак не удаётся полностью отдаться танцу, движения выходят более резкими и механическими, но, что удивительно, никто похоже этого не замечает.
Женщины, опьянённые возбуждением, всё так же тянут ко мне свои руки и кидают купюры.
Но мне до них нет дела. Мысли заняты Иден, нашим последним разговором о Найте и его угрозах.
Не стану врать: не единожды за этот вечер я напряжённо вглядывался в толпу в поисках этого сукина сына. Вдруг именно сейчас он решит воплотить в жизнь свою угрозу. Его отсутствие напрягало. В голове крутились беспокойные мысли. Что, если придурок решил наведаться к Иден, зная, что в это время у меня выступление?
Я оставил телефон в гримёрке, и с тех пор прошёл целый час. А моё беспокойство достигло апогея. Чертовски надеюсь, что не пропустил тревожный звонок или сообщение от Иден о том, что ей нужна помощь.
— О бо-о-о-же, сними их наконец!
— Да-а-а-а! Ты такой горячий, Кэш!
Крики из толпы вырывают меня из мыслей и напоминают о том, что нужно собраться и как-то пережить эту песню. Осталось продержаться чуть меньше трех минут, и выступление наконец закончится. Казалось бы, ничего сложного, но это не так. Каждая чёртова песня сегодня тянется безумно долго.