Кэтрин, принцесса Уэльская

Джобсон Роберт

Тут и пришёл черёд Британии. В университете Сент-Эндрюс в 2001 году студентка бакалавриата по истории искусства Кейт Миддлтон возобновила знакомство с принцем Уильямом, своим будущим мужем и вторым на очереди наследником британского престола. Формально они были знакомы со школьной скамьи, когда учились в элитных частных школах – он в Итоне, она в Марлборо [6] . «Общения в ту пору там было в избытке, и все друг друга знали», – сообщил высокопоставленный источник из ближнего круга королевской семьи. Уильям и Кейт также порвали с «традицией» долгих куртуазных ухаживаний и преспокойно жили вместе до свадьбы, сыгранной 29 апреля 2011 года в Вестминстерском аббатстве.

6

Здесь

и далее при наличии двух и более устоявшихся версий русскоязычной транслитерации топонимов и имён собственных (в данном случае «Мальборо» и «Марлборо») выбирается наименее архаичный из доступных вариантов.

На протяжении всей британской и европейской истории династические браки использовались монархами и правительствами в качестве инструмента для заключения и поддержания стратегических союзов. Соответственно, и выбор супругов диктовался политическими соображениями и зачастую вовсе не учитывал личных предпочтений несовершеннолетних, а то и вовсе малолетних отпрысков, которых сосватывали между собой ушлые политики. Заочные помолвки без ведома суженых при европейских дворах практиковались с раннего средневековья вплоть до новейшего времени. Что до любви между женихами и невестами королевских кровей, то если таковая вдруг возникала, то её почитали за неожиданный бонус, а отнюдь не за обязательное условие вступления в брачный союз.

Личными чувствами зачастую пренебрегали полностью, что приводило к мезальянсам и самым удручающим последствиям для тех, кто попадал в капкан подобных союзов. Другие исхитрялись как-то мириться с подобными браками по политическому расчёту и даже изыскивали максимум пользы для себя из подобной ситуации. Этим, вероятно, объясняется обилие случаев, когда у принцев обнаруживались тайные любовницы, а у их жён – связи на стороне. В общем и целом, такая ситуация почиталась за данность и часть условий игры. От всех сторон ожидалась лишь должная осмотрительность во избежание ненужных скандалов, способных нарушить статус-кво.

В понимании британской знати «простолюдинами» считаются все лица, не имеющие наследуемого титула или чести принадлежать к знатному роду, то есть, по существу, все лица без аристократической или хотя бы пэрской родословной. И браки между особами королевских кровей и простолюдинами в Британии, как и во всей Европе, считались неприемлемыми. Как следствие, на редкие браки по любви из такого разряда в свете смотрели косо, окрестив их «морганатическими» и обложив вступающих в них особ множественными юридическими оговорками, самой драконовской из которых был категорический запрет на наследование кем-либо из детей королевского звания, статуса и привилегий.

На заре XX века, однако, политико-социальный ландшафт претерпел изменения, оказавшиеся поворотными. Первая мировая война, по сути, положила конец практике династических браков в духе королевы Виктории. Кто-кто, а уж она сполна вкусила радостей исполнения роли главной поборницы матриархата в Европы с полным правом его насаждения у себя в стране на протяжении последней трети XIX столетия. Под конец её долгого правления у Виктории насчитывалось более тридцати внуков и внучек, многих из которых она лично сосватала, за кого нужно, дабы помочь Британии удержать непреходящее влияние во всём мире.

Со смертью Виктории в 1901 году пришёл конец и всей подобной брачной дипломатии. Унаследовавший трон Эдуард VII более фокусировался на заключении соглашений наподобие Entente Cordiale 1904 года, положившему конец раздорам между Британией и Францией по поводу колоний, а затем сыгравших решающую роль в консолидации против Германии в преддверии Первой мировой войны.

Перед вступлением Великобритании в войну 28 июля 1914 года в Европе имелось свыше двадцати самодержавных монархий с королями, королевами или именуемыми как-то иначе, но в равной мере единоличными властителями или властительницами во главе государства. После войны, унёсшей жизни свыше девяти из шестидесяти миллионов участников полевых сражений, те, кому посчастливилось вернуться из окопов домой, равно как и те, кто потерял в этой бойне своих близких, потребовали радикальных политических изменений.

Континентальные монархии посыпались как домино; одна за другой рухнули четыре великие империи:

Российская – в 1917 году; Германская и Австро-Венгерская – в 1918 году; Османская – в 1922 году. На их руинах образовались независимые республики – Австрия, Венгрия, Латвия, Литва, Польша, Турция, Финляндия, Чехословакия, Эстония. Рабочий класс требовал права голоса и подотчётности избираемых властей, пришедших на смену самодержцам. В процессе формирования республиканских институтов государственного управления монархи, формально сохранившие за собою место на троне, безропотно соглашались принимать диктуемые временем перемены во избежание повторения плачевной участи последнего российского государя императора Николая II.

Традиционно богатый выбор немецких принцесс на выданье за царственных особ также резко оскудел в силу поражения в правах знатных землевладельцев. В свете того, что Великобритания четыре последних года провела в беспощадных сражениях с гуннами, королю Георгу V в марте 1917 года пришлось прислушаться к настоятельным советам своего окружения и откреститься от принадлежности к германской династии Саксен-Кобург-Гота, сменив название королевского дома на Виндзорский. Также он почёл за благо настоять на женитьбе своих сыновей на британках, а не на дочерях свергнутых «деспотов».

Это означало, что леди Елизавета Боуз-Лайон из старинного аристократического рода потомков королей Шотландии оказалась идеальной парой для второго по старшинству королевского сына Альберта, герцога Йоркского, известного в семье под именем Берти и со временем коронованного как Георг VI [7] . Союз вышел замечательный, ибо Елизавета придавала недостающей силы заикающемуся и болезненно робкому принцу, что только и позволило ему выступить спасителем монархии после кризиса престолонаследования 1936 года и сделаться светочем надежды в годы Второй мировой войны [8] .

7

Старший сын Георга V принц Уэльский Эдуард (1894–1972) в 1936 году предпочёл коронации под именем Эдуарда VIII недопустимый по понятиям как дома Виндзоров, так и Парламента брак с дважды разведённой американской светской львицей Уоллис Симпсон и отрёкся от престола в пользу брата.

8

Некоторые историки полагают число принцесс Уэльских равным одиннадцати, включая в список также и королеву Камиллу, хотя та никогда этот титул не использовала, предпочитая до того, как стала королевой, именоваться герцогиней Корнуолльской.

Что до Кейт Миддлтон, то её предки были преимущественно представителями рабочего и среднего классов. Встречались среди них и шахтёры, и плотники, и батраки, чья жизнь близко не походила на её собственное благополучное детство. Однако присутствовали в её генеалогическом древе и представители истэблишмента, вплоть до Уильяма Петти Фитмориса, графа Шелбурна, англо-ирландского государственного деятеля из вигов. Именно он в бытность премьер-министром Соединённого Королевства в 1783 году успешно договорился с Джорджем Вашингтоном о заключении мирного договора, положившего конец Американской войне за независимость ввиду отказа Британии от притязаний на восстановление утраченного контроля над североамериканскими колониями. Когда Кейт в 2011 году вышла замуж за принца Уильяма, времена яростного неприятия королевской фамилией браков своих отпрысков с кем-либо извне высших аристократических кругов давно канули в Лету, однако от подчёркнутого внимания к факту её происхождения из «простонародья» это невесту не избавило. Так или иначе, она сделалась Её королевским Высочеством Кэтрин, герцогиней Кембриджской, ибо по случаю свадьбы Уильяму был пожалован Елизаветой II титул герцога Кембриджского. Затем 9 сентября 2022 года она стала всего лишь десятой с 1328 года принцессой Уэльской, когда её муж Уильям был произведён в принцы Уэльские его отцом Чарльзом III сразу же по восшествии на престол. Этот титул традиционно присваивается супруге прямого наследника британского (а ранее английского) престола и подразумевает, что его носительнице суждено стать следующей королевой-консортом Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии.