Кейджера Гора
Шрифт:
Я уставилась на голых, опустив головы стоящих на коленях женщин, прикованных цепью к полкам.
– Ещё рабыни, - небрежно пояснил Лигуриус.
И снова мне пришлось бороться со своими лёгкими, отказавшимися втягивать в себя воздух. Я покачнулась и вцепилась в борт паланкина, чтобы не упасть от накатившего головокружения.
– Что-то не так? – тихо спросил первый министр.
– Ничего, - ломающимся голосом отозвалась я. – Всё в порядке.
– Это был всего лишь открытый рынок, - пояснил он, и добавил: -маленький. В Корцирусе таких несколько.
– Рынок! Но что там покупают и продают? – удивлённо
– Женщин, - невозмутимо ответил он.
– Женщин! – задохнулась я.
– Да.
– Понятно.
С какой легкостью и безразличностью он заявил это! Впрочем, чему тут удивляться, ведь такие рынки, как любые другие, были обычным явлением гореанской жизни.
– Кланяйся и маши рукой, - снова приказал Лигуриус, выводя меня из задумчивости.
И опять я размахивала рукой толпам горожан. Снова я улыбалась из паланкина. Но при этом я дрожала от непонятного волнения. Я видела принадлежавших, выставленных обнажёнными на всеобщее обозрение женщин, человеческих самок, которые были товарами, женщин которые продавались в буквальном смысле этого слова.
– Выкинь их из своей головы, - скомандовал мне Лигуриус.
– Они -ничто, всего лишь рабыни.
Как пугающе, как ужасно, тем временем думала я, быть такой женщиной, той, что может оказаться во власти любого, у кого найдутся средства на её покупку. Какая унизительная участь, думала я, досталась тем, кто оказался выставленным на продажу на подобном рынке.
– Приветствуем Шейлу, Татрикс Корцируса! – послышалось из толпы.
– Люди любят Вас, - отметил Лигуриус.
Да, твердила я сама себе, я попала в мир, где женщина могла принадлежать мужчине, причём в буквальном смысле этого слова. Она могла быть его собственностью так же, как если она бы была вещью или домашним животным. Я отчаянно боролась с чувствами бушевавшими внутри меня, и прилагала невероятные усилия в попытке не выпустить их наружу. Я пыталась вырвать воспоминания о женщинах, прикованных цепями к полкам из моей головы, но все мои усилия пропадали даром. Я застонала от своего бессилия, ничего у меня не получалось. Я уже больше не могла отрицать самой себе тот факт, что была дико и беспомощно возбуждена сексуально. Толпа, время от времени, разрасталась и приближалась к паланкину. Гвардейцы, окружив паланкин с обеих сторон, древками своих копий сдерживали натиск восторженных горожан. Среди этих солдат, я особенно выделяла одного, не имевшего копья, его звали Дразус Рэнциус. Этого парня назначили в мою охрану, несколько недель назад, в качестве личного телохранителя.
Позади моей свиты, следовали несколько солдат. У некоторых из них за плечами висели холщёвые мешки. Время от времени, эти мужчины зачёрпывали из своих мешков горсть мелких монет, и бросали их на мостовую. Это был, как мне кажется, красивый жест. Люди бросались подбирать те монеты, и даже боролись за них. Казалось, что для них эти монеты были необыкновенно драгоценны. Я продолжала улыбаться, помахивая толпе то одной рукой, то другой. При этом я не могла удержаться от того, чтобы время от времени не бросить быстрый взгляд на Дразуса Рэнциуса. Впрочем, он сам этого не замечал, ему до этого не было никакого дела, идя рядом с паланкином, он ни на секунду не отрывал глаз от толпы.
Снаружи, возможно,
Однако внутри меня кипели эмоции почти не поддающиеся контролю. До того как попасть в этот мир, я даже представить себе не могла, что женщина может быть возбуждена до такой степени! Я снова не выдержала и скользнула взглядом по Дразусу Рэнциусу, шедшему, среди других гвардейцев Корцируса. Я задавала себе ужасный с точки зрения меня прежней вопрос, на что это будет походить – оказаться в собственности вот этого мужчины, или любого другого из тех что сейчас маршировали вокруг меня. От такой смелой мысли я чуть не потеряла сознание, с трудом справившись с охватившей меня страстью. Я не сомневалась, что все эти мужчины хорошо знали, как приучить женщину к её рабству. Можно не сомневаться, что в случае необходимости, меня бы быстро познакомили с плетью.
– Что-нибудь не так, моя Татрикс?
– спросил Лигуриус, заметивший моё состояние.
– Нет, - испуганно отозвалась я, продолжив улыбаться, кланяться, кивать и махать толпе рукой.
– Нет! Всё хорошо!
Мне оставалось только надеяться, что моё возбуждение не оказалось очевидным для сурового и опытного Лигуриуса, первого министра Корцируса.
Конечно же, я остро ощущала, его мужское начало, его, если можно так выразиться, Гореанскость. Ему стоило только захотеть, намекнуть, или скомандовать мне, и я покорно разделась бы перед ним прямо здесь в паланкине, посреди бурлящей толпы, публично представив себя для его удовольствий.
Вскоре процессия развернулась и начала свой обратный путь к дворцу. Случился лишь один инцидент, возможно достойный упоминания. Сверкающий злобными глазами мужчина выбежал из толпы, прорвал оцепление и подскочил вплотную к самому борту паланкина. Уже в самый последний момент Дразус Рэнциус поймал его и отбросил назад. Я пораженно вскрикнула. Через мгновение вся процессия замерла. Мужчину поставленного на колени удерживали на месте силой оружия, совсем рядом с паланкином.
Мечи гвардейцев были прижаты к шее смутьяна.
– Он безоружен, - объявил Дразус Рэнциус.
– Долой Шейлу, она не Татрикс, а угнетательница Корцируса!
– вскричал мужчина, бешено пытаясь встать на ноги.
– А ну молчать!
– рявкнул на него Лигуриус.
– Ты заплатишь за свои преступления и жестокость!
– орал меж тем мужчина.
– Граждане Корцируса не будут вечно терпеть произвол исходящий их твоего дворца!
– Измена!
– крикнул Лигуриус.
Один из гвардейцев ткнул мужчину в головы тупым концом копья. Я выкрикнул в ужасе, словно почувствовав боль, причинённую этому безумцу.
– Этот мужчина - сумасшедший, несущий сам не зная что, - заявил Лигуриус, поворачиваясь ко мне.
– Не обращайте на него своего внимания, моя Татрикс.
Человек с окровавленной головой, обвис и не упал только потому, что солдаты придержали его своими копьями. Похоже, он уже почти потерял сознание.
– Связать его, - приказал Лигуриус зычным голосом, и солдаты без сомнений заломили руки мужчины за спину и мгновенно связали.
Но у него хватило сил или упорства, чтобы поднять ко мне своё окровавленное лицо и посмотреть в глаза.