Кэйе и Семнех-ке-рэ

Перепелкин Юрий Яковлевич

Объяснение дают сами солнцепоклоннические памятники. Они непрестанно восхваляют обаяние Нефр-эт и ее способность внушать любовь к себе. Она — «прекрасная ликом, приглядная в (головном уборе из высоких) двух перьев» (ЕА II: VII, ЕА V: IV, XXVII, XXIX, строка VII = TTA: 104), «умиротворяющая Йота голосом сладостным, своими руками приглядными со гремушками» (во время храмовой службы, ЕА VI: XXV, строки 21-23), «сладостная голосом во дворце» (ЕА V: XIII) и вообще «та, слыша голос коей ликуют» (ЕА V: XXVII, ср. XXIX, строка VII [= ТТА: 104] и XXXI, строка X). Она — «владычица приязни» (ЕА III: VI, ЕА IV: XXXI, ЕА V: XXIX = TTA: 104, строка VIII, ТЕА: XII 1, 2), «сладостная любовью» (ЕА III: VI, ТЕА: ХН 1, 2), «большая любовью» (ЕА V: XXIX = TTA: 104, строка VIII, ср. AJSLL XXV: 71), «большая любовью в доме Йота» (JEA XVII: XXIV-XXV, HTES VIII: XXVI = 29). «Восходит Йот, чтобы дать ей пожалование (т. е. благорасположение), умиротворяется он, чтобы умножить любовь ее (т. е. к ней)» (ЕА IV: XXXI). Она не только «жена царева великая, возлюбленная его» (passim), но и «[л]юбимая владыки обеих земель» (ЕА IV: XXXIV), «т(а), образом кое(й) доволен владыка обеих земель» (ЕА V: XXIX = TTA: 104, строка VIII, ср. ЕА V: XXXI, строка X), «омывающая (т. е. радующая) сердце царя в доме его, т (а), сказанным кое(й) всем довольны» (ЕА II: VII).

Однако все уверения и похвалы, в которых вдобавок немало

условности и лести, бледнеют перед собственным свидетельством царя о его великой любви к царице. В те годы, когда основывалась новая столица, царь принес солнцу клятву о его новом городе, полную зароков и обетов, принес ее в самой торжественной обстановке и затем увековечил в разных местах на скалах вдоль городских рубежей. И, принося такую клятву, фараон клялся своим отцом-солнцем и своею любовью к жене и детям: «(Как) живет отец мой Ра-Хар-Ахт, ликующий в небосклоне в имени своем как Шов, который (есть) Йот, (кому) дано жить вечно вековечно, (как) услаждается сердце мое женою царевой да детьми ее, (из) которых (да) дастся состариться жене царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно! — за эту тысячу тысяч лет, (в течение коей) была (бы) она под рукою фараона — жив, цел, здоров! (и да) дастся состариться дочери царевой Ми-йот (и) дочери царевой Мек-йот, ее детям, (тем временем как) были (бы) они под рукою жены царевой, их матери, вековечно вечно!..» (ЕА V: XXVII-XXVIII).

Не менее живым свидетельством великой любви фараона к Нефр-эт и необыкновенной задушевности их отношений могут служить многочисленные изображения, эти отношения увековечившие. Взятые в своей совокупности, подобные изображения представляют нечто необычное, свежее в многовековом развитии египетского искусства.

В дворцовом покое сидит на скамейке царь, а у его ног на большой подушке — царица. Рядом одна маленькая царевна ласкает другую. Три царевны постарше стоят между родителями, и одна из них заигрывает с малышкой, которую держит мать (JEA VII: II = ИДEг: 369). Царская семья собралась в дворцовом покое. Теперь оба супруга сидят на скамьях. Царь поднял и целует в губы старшую царевну. На это обращает внимание матери вторая дочь, сидящая у нее на коленях. Третья царевна, совсем младенец, став на руку царицы, тянется за подвескою ее венца (BPh¹: 157 = Eg: 183 = ЕИВАIV: 20 = Ег: 228 = BPh²: 184 = ARK: XXVIII = SA III: 313 = KEAZ: 14-15 = Eph: 84-85 = NKAP: VIII = BiPh: против 208 = EgPh: XV B = ZCEER: против 177 = ZZR: против 128). Царь дарит серьги старшей дочери. Вторая опять сидит на коленях у матери, третья же, стоя на них, ласкает мать (MDOGB LII: 27 = PKN: I = AeKHK: XIV = RID: 49 = ИДЕг: 349 = GМААе: XVII = ТSТ: 24, ср. IKG: XXIV 10 = MDOGB LVII: 5 = PKN: 16). Иной раз царица сама забирается на колени сидящему в кресле супругу, прихватив своих маленьких дочерей (ТЕА: 1 16). Четыре царевны стоят перед креслами царской четы и навевают ей веерами прохладу. Царь обнимает царицу за плечи, она облокотилась о его колени и, обернувшись к нему, говорит что-то, указывая на детей (ЕА III: XVIII). Вечером при мерцающем свете светильника в увитой цветами садовой беседке царица наполняет мужу чашу, а дочери идут к нему с подношениями (ЕА II: XXXII). На прогулке Нефр-эт подносит плоды и цветы фараону (DAeS II: LXXXIII = BPh²: 185 = JEA XIV: XIV = OeA: между 114 и 115 = ВНеф: XXXIII = FAAe: LXVII и во множестве других изданий). При случае она повязывает ему ожерелье, вплотную приблизив лицо к его лицу, как если б для поцелуя (АВКК XXXIV: 138 = ZAeSA LII: 77 = ABPS XL: 61-62 = PKN: 26 = KEA II: V = ARK: XXII = AeKHK: XVa = RID: 41 = ИДЕг: 371 = ВНеф: XLI = ZZR: против 128). Так же сблизившись лицами, словно намереваясь поцеловаться, едут оба на колеснице вместе с маленькою царевною, погоняющей прутиком коней. Так они едут в храм (ЕА III: XXX-ХХХII + ХХХII А), из храма на городские заставы (ЕА IV: XX = XII С) и от одной заставы к другой (ЕА IV: XXII = XLI). Но вот настал горестный день для царской семьи: скончалась вторая царевна. Она лежит еще дома. Родители стоят у ее изголовья. Правые руки скорбно заломлены вверх, левой рукою царь сжимает левую руку жены между локтем и кистью (MSECAE I: VI [= ИДЕ: 141 = ИДЕг: 367 = ВНеф: 82 = VMPh: 153 = ZZR: 45], VII-VIII). Затем всем семейством плачут перед изваянием почившей, установленным на возвышении посреди зелени, — отец, мать, сестры в одеждах, приспущенных с одного плеча, бурно выражают свою скорбь по умершей (MSECAE I: X-XIII). Необыкновенно задушевный смысл подобных изображений давно отмечен наукой.

Одна уже наружность Нефр-эт могла очаровать фараона, знавшего ее, вероятно, с детских лет. Любовь Амен-хотпа IV к Нефр-эт при общем его самовлюбленном, царепоклонническом умонастроении вполне объясняет то необыкновенное положение, которое царица заняла рядом с ним. И можно думать, что эта любовь возрастала с годами. Еще в Нэ за «замалчиванием» царицы последовало все более и более частое появление ее на памятниках (см. § 70-73). Если на первичных пограничных плитах Ax-йот (см. § 41) царь клянется своим солнцем особенно пространно, то клянется только им одним, а не им и любовью к царице и детям, как на вторичных и третичных плитах (см. § 41). Начало клятвы на более поздних плитах было приведено выше, на первичных же плитах оно звучало так: «(Как) живет отец (мой) Ра-Х[а]р-Ах[т], [л]икующий в небосклоне в [имени своем] как Шов, [ко]тор[ый] (есть) Йо[т], Йот большой жизнью, начавший (первым) жизнь, зеленеющий жизнью, мой отец — — — мой оплот в тысячу тысяч локтей, моя память на вековечность, мой свидетель этому на вечность, образовавший себя сам руками своими — не познал его мастер — — — восходящий, умиротворяющийся (т. е. заходящий) повседневно, непрестанно — он на небе (и) на земле, и око всякое глядит (на) него, не — — — и он наполняет — — — луч[ами(?)] сво[ими(?)], животворит лицо всякое, — который дает насытиться глазам моим глядением (на) него постоянно, (когда) он взошел [Йот]-ом (?) [ж]ивым (?) в Ax-йот и наполняет его собою во плоти своей (т. е. собою самим) — [св]оими лучами, приглядными любовью, и полагает их на меня с жизнью (и) процветанием вековечно вечно!» (следует содержание клятвы, ЕА V: XXIX = XXXVIII = TTA: 111 — строки 8-11 + ЕА V: XXXI-XXXII, строки 11-13).

В старой столице царица показывается в торжественной обстановке: участвует в царском служении солнцу, правит ему службу (TRSLUK I: I 5 = МЕ: XI 3; ASAE XXXV: VI 2, 42, 47, ср. 48; ASAE LIII: XI В, ср. XIII В; REA II: III 2; RFM 1932: 10; ASAE XXII: IV; RA V: 63 = ME: X 1 = RKEA: II = ZAeSA LVIII: I = KAO: 360 3 = ARK: V = AeKHK: V; MDAIAK XXIX 1: XXVIII-XXIX; JARCE X: I и т. д.), присутствует при награждении вельможи (JEA IX: XXIII = XXIV 1; FTEQ: 15 = EW: 15 = DGKAIV: VI = АВРК XL: 217-218 = TVR: XXXIII = LIII = AeKHK: XI). За служением солнцу мы застаем ее и на древнейших памятниках новой столицы: ЕА V: XXVI = XXXIX, XXXIII = XL, XXXVI (= EA II: XXV), XXXVII (= ME: XIII), XXXVII (= DAeAe II: CXb), XLI = XLIII (= ME: XIV), XLII R (= MMPAIBL XL: I), XLII Q, TEA: XII 1, 2, 3, 4, CA III: LXVI 1, LXIX 4, 5 (= CM: № 10 =

КОз: IX = НЭС XVII: VIII = SA III: 315 = STEA: 19 = KEAZ: XI = CuAE: XXIIIа = СПДЕ: XXIV = ИДЕ: 132 = ZZR: между 96 и 97), cp. CV 5, 10, MSECAE I: 12 = KAeMC: XXVII = DAeS II: LXXXII = ЕРИИИ 1: 107 = ОИДИ: 156 = КАО: 361 = SA III: 314 = KAE: гус 9, SNE I: LXV = 214, MDIAeAK III: против 36b (= ARH: I), a (= IV = ARH: II). Все эти изображения времени I—III солнечных титл (см. § 34-36). Они приурочены к нему самими солнечными титлами, именем царя «Амен-хотп Нуте-хок-висе», простым именем царицы (см. § 75) или, наконец, способом изображения, близким к старинному или исказительному (§ 103). Изображений, на которых царская чета показана в задушевном общении, насколько мне известно, от этого времени не имеется. Все перечисленные выше задушевные изображения не древнее IV солнечного титла (см. § 37). Доказательство — употребленные на них титла солнца или способ изображения, уже не исключительный (см. § 103). Со времени IV солнечного титла «задушевные» изображения начинают оспаривать первенство у тех, на которых «задушевность» пускай подразумевается, но тем не менее явно не выражена.

Но, может быть, именно в силу любви к ней фараона цари на не только заняла необыкновенное положение рядом с ним и в быту и в представлениях, но и могла в сильнейшей степени влиять на государственные дела? Имеются недвусмысленные указания, что такого влияния она все-таки не оказывала.

Царица Нефр-эт ни разу не названа в сохранившейся части клинописной переписки между египетским царем и иноземными властителями, зависимыми от него и независимыми. В письмах Тушратты, царя Митанни, не раз упоминается вдовствующая царица Тэйе, которую он то просит выслать обещанные дары, то молит повлиять на сына, то предлагает фараону в советницы как лучшего знатока международных дел его отца. Тэйе даже переписывается с митаннийской царицей. А вот к Нефр-эт не отнести ни одного места в переписке, разве только что привет, который главы великих держав шлют обыкновенно женской родне фараона. При этом Тушратта митаннийский приветствует поименно Тэйе и Тадухепу, свою дочь, отданную в жены фараону, тогда как Нефр-эт в лучшем случае подразумевается под прочими «женами», которым шлется общий привет. Если цари великих ближневосточных держав и слыхали что-нибудь о Нефр-эт, то выделять ее из жен фараона они, видимо, не чувствовали надобности.

Высказывалось мнение, что Нефр-эт — переименованная Тадухепа. В подтверждение иноземного происхождения царицы ссылались на самое ее имя, поскольку «Нефр-эт» значит «прекрасная пришла». Но имя тут, конечно, ни при чем, потому что его носили в те времена многие египтянки. [ 11 ] Отмеченное же сходство Нефр-эт с Амен-хотпом IV никак не вяжется с иноземным происхождением.

Далее, нам известна кормилица Нефр-эт — Тэйе, жена Эйе, одного из первейших вельмож при дворе Амен-хотпа IV. Она величалось «кормилицей большою жены царевой великой Нефр-нефре-йот Нефр-эт — жива она вечно вековечно!» (ЕА VI: I; без слова «большая» — ЕА VI: XXIV) или «кормилицей большою, взрастившей божественную» (ЕА VI: XXIV, XXV, XXXI два раза). Такой кормилицы не могло бы быть у Нефр-эт, если б она была иноземной царевной. [ 12 ]

11

Н. Ranke. Die aegyptischen Personennamen. Bd 1. Verzeichnis der Namen. Gl"uckstadt, 1935, c. 201, № 12.

12

Ch. Desroches-Noblecourt. Vie et mort d'un pharaon Toutankhamon, c. 123.

Наконец, при дворе Амен-хотпа IV блистала сестра царицы, носившая тоже чисто египетское имя — Бенре-мут, Об этой особе у нас уже была речь. Из года в год мы находим ее на изображениях выступающей при торжественных выходах во главе царского сопровождения: ЕА II: V два раза, VII, VIII, ЕА V: III, V, XV два раза, XVI, ЕА VI: IV, XVI, XVII, XXVI = XXXI, XXVIII. Видимо, баловень царской четы и большая шутница, эта молодая особа — она почти всегда с боковою прядью волос, как юные царевны (ЕА II: V, VII, VIII, ЕА V: XV два раза, XVI, ЕА VI: IV, XVI, вероятно XXVI), — чувствовала себя при дворе как дома и позволяла себе неслыханные вещи. Во время царских явлений двору и даже служения солнцу за нею нередко следовало двое колченогих карликов, изображавших не кого иного, как верховных сановников страны — верхового и низового правителей (ЕА II: V два раза, VIII, ср. VII, ЕА V: III, ЕА VI: XVII (?), XXVI, XXVIII). Обыкновенно они следуют непосредственно за нею (ЕА II: VIII, ср. VII, ЕА V: III, ЕА VI: XVII (?), XXVI; ЕА VI: XXVIII они изображены над нею, т. е. опять-таки за ней; только ЕА II: V они оба раза изображены под нею) и без нее никогда не появляются. Карлики носят служебное облачение двух высших чинов государства, и приписки величают каждого соответственно «правителем» (ЕА II: V оба раза, ЕА VI: XXVI, XXVIII). Подобная сестра царицы — живое опровержение построений, превращающих Нефр-эт в иноземную царевну.

Однако послушаем, как оценивал сам Амен-хотп IV возможность участия Нефр-эт в выборе места для новой столицы. Основывая ее, фараон на виду у всего двора воздел руку к «родившему его» и клятвенно заверил солнце в следующем: «Сотворю я Ax-йот Йоту, моему отцу, [в] этом месте. Не сотворю я ему Ax-йот на юг от него, на сев[ер] от него, на запад от него, на восток от него. Не миную я (т. е. не выведу город за) (пограничную) плиту южную Ах-йот на юг, и не миную я (пограничную) плиту северную [Ax-йот на север], чтобы сотворить [ем]у Ax-йот там, и не сотворю я ему (Ax-йот) на стороне западной Ах-йот (т. е. на противоположном берегу реки), но сотворю я Ax-йот Йоту, моему отцу, на стороне восходной Ах-йот, том месте, кое окружил он для себя [го]рою (?) сам, в сердце (т. е. посреди) коего он (остался) доволен (?), (с тем чтобы) приносил жертву я ему на нем. Оно (т. е. Ax-йот) это. И не скажет мне жена царева: „Вот есть место доброе для Ax-йот в другом месте", с тем что я послушаюсь ее, и не скажет мне сановник всякий — — — из людей всяких, которые в земле (египетской) до края ее: „Вот есть место доброе для Ax-йот в другом месте", с тем что я послушаюсь их, будь оно вниз по течению (Нила), будь оно на юг, будь оно на запад, будь оно на восход. Не скажу я: „Брошу я Ax-йот, пойду я, сотворю я Ах-йот в этом другом месте добром — — — вечно" (?), но (?) [сотворю я (?) э]то Ax-йот Йоту, что возжелал он для себя сам, коим удовлетворился он, на вековечность и вечность» (плита Ax-йот К, строки 11-14 — ЕА V: XXIX-XXX = XXXVIII = ТТА: 112-113; плита Ах-йот X, строки 13-17 — ЕА V: XXXII).

Свою клятву фараон велел начертать в трех местах на городских рубежах для всеобщего сведения. Перед всеми, во всеуслышание он не постеснялся заявить, что в деле первостепенном государственной важности — выборе места для новой столицы — царица значила не больше, чем последний из его подданных. Как ни казалась она вознесенной в один ряд с солнцем и царем, на деле они обошлись без нее. Все совершилось между солнцем и его сыном, решение было принято единолично, безоговорочно и бесповоротно самим фараоном, в сердце которому, как уверял двор, Йот сам влагает мысль о любом месте, любезном ему («Он именно влагающий в сердце твое о месте всяком, любимом им», плита Ax-йот К, строка 5 — ЕА V: XXIX = XXXVIII = TTA: 109).