КГБ в смокинге-2: Женщина из отеля «Мэриотт» Книга 1
Шрифт:
— А вас прямо не узнать, Валентина Васильевна! — дребезжащим тенорком на безнадежно чистом русском языке сообщил мужчина в сером костюме, уверенно, по- хозяйски опускаясь на соседнее кресло. — Натурально секс-символ какой-то, а не скромная работница идеологического фронта!..
Странно, но внутри у меня ничего не дрогнуло, даже не шевельнулось. Все шло именно так, как и предсказывала Паулина. С таким даром предвидения моя американская наставница, имей она более чистую автобиографию и не такую компрометирующую запись в трудовой книжке, вполне могла рассчитывать на должность завотделом Госплана СССР.
Полуобернувшись к обладателю тенора, я почти сразу же убедилась, что серый костюм моего очередного попутчика идеально подобран в цвет его личности: невыразительное, без
— Осмотр закончен, Валентина Васильевна? — вежливо осведомился серый пиджак, демонстрируя профессиональную наблюдательность.
— Так точно! — рявкнула я и изобразила собачью преданность в глазах. — Разрешите сходить в туалет, гражданин начальник, или прикажете под себя?
— Еще раз повысите голос, уважаемая Валентина Васильевна, и в ту же секунду получите пулю в живот, — мягко улыбнулся серый пиджак и для достоверности показал мне пистолет с глушителем, вложенный в разворот утреннего выпуска «Нью-Йорк Таймс». — Я имею приказ действовать по обстоятельствам. А это значит, что не имеет принципиальной разницы, в каком именно состоянии — твердом, жидком или газообразным — вы долетите до Сан-Пауло.
— Увлекаетесь физикой, гражданин начальник?
— Ага! — добродушно кивнул пиджак. — Физикой тела. В данный конкретный момент — вашего тела, Мальцева. Так что ведите себя благоразумно, Валентина Васильевна, если, конечно, хотите еще немного жить.
— Не могли дать мне спокойно долететь? — Я пожала плечами и повернулась к иллюминатору. Пока все шло по плану провидицы Паулины. И все же я бы предпочла, чтобы разработчица его теоретической части взяла бы на себя и практическую реализацию. Впрочем, кого интересовало, что именно я бы предпочла?
— После того как самолет совершит посадку, — все так же вежливо инструктировал серый пиджак, — вы не отходите от меня ни на шаг. Мы познакомились во время полета и вместе направляемся к выходу. Любая ваша попытка лишить меня вашего общества закончится печально для вас. На всякий случай, меня зовут Франк Хернхорст.
— Франк Митрофанович Хернхорст. Типичный голландец, — пробормотала я в затуманенное стекло иллюминатора.
— Обойдетесь без отчества.
— В общем-то, да, — кивнула я. — Почти тридцать лет обходилась, и ничего.
— Вы все поняли?
— Все, — не отрываясь от иллюминатора, ответила я.
— Вопросы есть?
— Надеюсь, до посадки мне больше не нужно будет с вами разговаривать?
— Можете молчать. А еще лучше, молча думать. Тем более что вам есть о чем…
22. АРХАНГЕЛЬСКОЕ. ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЙ КОМПЛЕКС ГРУ МИНИСТЕРСТВА ОБОРОНЫ СССР
Март 1978 года
Когда Вася Ступников уверенно, даже не поворачивая головы к угрюмому как сыч Цвигуну, резко, не включая поворотников, вильнул с Рублевского шоссе налево, под «кирпич», в проложенный высоченными елями живой коридор, следовавшая за «Волгой» Цвигуна черная машина сопровождения с городскими номерами этот маневр не повторила и, проехав примерно с километр, свернула на обочину и встала. Старший группы, сидевший рядом с водителем, вытащил из внутреннего кармана темного, спортивного кроя плаща портативный передатчик, вытянул антенну и поднес эбонитовый корпус к губам:
— Четвертый, вызывает седьмой!
— Слушаю, седьмой, — прохрипел в мембране недовольный голос Цвигуна. — Что там у тебя?
— Хвоста нет, все чисто. Веду наблюдение за въездом.
— Понял, седьмой. Оставайтесь на месте. Конец связи!..
Не
и, поежившись от внезапного ощущения холода, поднял воротник пальто. Он не переносил запах работающей автопечки, и потому Вася Ступников никогда ею не пользовался. Московская зима всегда отступала неохотно, словно стремясь подольше оставаться на языках хронически тосковавших по теплу и солнцу горожан. И в эти минуты, когда «Волга» медленно, как бы принюхиваясь, катила сквозь черный лесной массив по неосвещенному аппендиксу шоссе, на прокладку которого, судя по аккуратности и идеальному, без единой выбоинки, асфальтовому покрытию дороги, поработала не одна сотня бравых стройбатовцев, Цвигун вдруг без всякой связи вспомнил, что март уже почти закончился, а холодный, терпкий воздух, врывавшийся в салон «Волги» сквозь щель в неплотно поднятом окне Ступникова, был колючим и по-морозному колким, как в начале января.
…Шестиэтажный панельный дом, к которому, миновав распахнутые настежь и ни кем не охраняемые гигантские чугунные ворота с расположенной сбоку проходной будкой, подъехала цвигунская «Волга», напоминал своей нехитрой архитектурой стандартный санаторный корпус с опоясывающими его по периметру полосами балкончиков и выглядел каким-то брошенным, нежилым. Что в общем-то было понятно, поскольку комплекс находился в стадии капитального ремонта. Цвигун, конечно же, прекрасно знал, что, как и всякий объект Министерства обороны, территориальный комплекс ГРУ надежно охранялся. И потому даже не подумал удивляться тому, что ни один человек не вышел навстречу машине, позволив ей беспрепятственно въехать на отторгнутую от внешнего мира высоченной — под три метра — металлической оградой с заостренными, словно наконечники средневековых копий, прутьями территорию. Все подъезды к закрытому объекту — как ближние, так и дальние — контролировались несколькими десятками замаскированных видеокамер, а центральный пульт, скорее всего, находился в каком-нибудь подвальном блоке помещений, представлявших собой, как правило, десятки складских пакгаузов, в которых хранились оружие, боеприпасы, продовольствие, а также помещения для личного состава, бомбоубежища, тиры и обязательная автономная подстанция, обеспечивавшая энергопитанием весь комплекс.
— Со мной! — коротко бросил водителю Цвигун, открыл дверь, кряхтя вылез наружу и огляделся. Окруженный плотной стеной леса один из нескольких десятков центров подготовки ГРУ был погружен в зловещую, неживую тишину и напоминал киностудийный павильон, в котором собирались снимать ударный эпизод из фильма ужасов.
Огромный бетонный козырек, нависший над входом в здание, освещался одной-единственной сорокасвечовой лампочкой. Уверенно толкнув дверь, Цвигун поморщился от резкого запаха олифы и цемента. То, что в перспективе, после ремонта, должно было превратиться в огромный вестибюль с удобными креслами, старомодным гардеробом и обязательными для всех военных учреждений горшками с фикусами и геранью, в данный момент представляло собой замызганную строительную площадку с выразительными следами прерванной в самом разгаре работы. Пол, частично, в основном по краям вестибюля, уже выложенный добротными мраморными плитами, был завален холмиками просеянного строительного песка и бумажными мешками с цементом, судя по латинским надписям — явно не отечественного производства.
— Здравия желаю, товарищ генерал! — негромко произнес коренастый мужичок в хорошо отглаженном штатском костюме и при галстуке, появившийся в вестибюле настолько неожиданно, что даже непробиваемый Вася Ступников коротко, на долю секунды, дернулся. — Генерал Никифоров ждет вас у себя, на шестом этаже. Вы уж извините, товарищ генерал, лифт не работает, придется пешочком…
И, не говоря больше ни слова, мужичок уверенно двинулся к лестнице.
Одарив штатского ненавистным взглядом в спину, Цвигун нехотя последовал за ним, старательно обходя кучи с песком, чтобы не испачкать до блеска начищенные туфли. Ступников, словно преодолевая минное поле, в точности повторял маневры своего начальника, следуя в его мощном кильватере.