КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
Сразу после смерти Черненко на заседании политбюро Чебриков веско сказал:
— Я, конечно, советовался с моими товарищами по работе. Ведомство у нас такое, которое хорошо должно знать не только внешнеполитические проблемы, но и проблемы внутреннего, социального характера. Так вот с учетом этих обстоятельств чекисты поручили мне назвать кандидатуру товарища Горбачева Михаила Сергеевича на пост генерального секретаря ЦК КПСС. Вы понимаете, что голос чекистов, голос нашего актива — это и голос народа.
Чебриков и Лигачев провели вместе с Горбачевым критически важную
Первое время Горбачев приглашал Чебрикова на обсуждение всех самых деликатных вопросов, спрашивал его мнение, нуждался в его поддержке. Он опирался на авторитет председателя КГБ, когда, скажем, к удивлению многих членов политбюро, министром иностранных дел был назначен бывший первый секретарь ЦК компартии Грузии Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе…
Чебриков поддерживал Горбачева, и лояльность председателя КГБ была вознаграждена.
Апрельский пленум, первый после избрания Горбачева, начался с оргвопросов. Членами политбюро Горбачев предложил избрат Чебрикова, секретаря ЦК Лигачева и будущего главу правительства Николая Ивановича Рыжкова. В 1985 году Чебриков получил Золотую Звезду Героя Социалистического Труда.
Некоторые видные чекисты с неудовольствием говорили, что с приходом Чебрикова все стало делаться с оглядкой, обходя острые углы, приспосабливаясь к обстановке. Но поначалу все шло по накатанной колее.
В середине марта 1985 года, уже при Горбачеве, был арестован известный ныне публицист Лев Тимофеев, статьи и книги которого печатались за границей, передавались радиостанциями «Голос Америки» и «Свобода». Тимофеева приговорили к шести годам лагерей. Освободили его через год, когда перестройка действительно началась.
Летом 1985 года, накануне XII всемирного фестиваля молодежи, Чебриков, министр внутренних дел Федорчук и генеральный прокурор Рекунков обратились в ЦК с предложением «на период проведения фестиваля подвергнуть аресту в административном порядке» антисоветски настроенных граждан столицы. Горбачев 24 июля 1985 года подписал это предложение.
В январе 1986 года политбюро обсуждало вопрос «О мерах по упорядочению контактов советских должностных лиц с иностранными гражданами». Горбачев говорил:
— У нас в этом вопросе много вольницы, нарушаются элементарные правила таких контактов. Люди не докладывают о своих контактах, о содержании бесед… Нам пришлось даже убрать из, ЦК двух работников, которые допускали такого рода нарушения. Это серьезные вещи. Болтунов нам надо буквально вышибать из аппарата ЦК и внешнеполитических ведомств. У нас есть данные, что противник проявляет интерес к таким лицам…
В мае 1986 года Горбачев принял участие во Всесоюзном совещании руководящего состава КГБ. Горбачева сфотографировали в президиуме совещания. Чебриков прислал снимок, написав на обороте: «Дорогому Михаилу Сергеевичу. На добрую память от верных и преданных Вам чекистов».
В октябре 1987 года на знаменитом
— Не полюбил ты, Борис Николаевич, москвичей. Если бы полюбил Москву, ты никогда бы не позволил себе сегодня произнести такую речь с этой трибуны. Одно к этому подходит слово, что это просто клевета… В это трудное время мы начинаем бездоказательные речи, мы начинаем заниматься клеветой вместо того, чтобы объединиться.
КГБ присматривал за опальным Ельциным. Чебриков информировал политбюро о том, что с ним происходит.
9 ноября 1987 года Ельцин вроде бы пытался покончить с собой в комнате отдыха в горкоме.
Член политбюро Виталий Иванович Воротников записал в дневнике: Чебриков сообщил, что «в больнице на Мичуринском проспекте, куда привезли Ельцина, он вел себя шумно, не хотел перевязок, постели. Ему сделали успокаивающую инъекцию. Сейчас заторможен. Спит. Там находится начальник Четвертого главного управления академик Чазов. Что он говорит? Был порез (ножницами) левой стороны груди, но вскользь. Незначительная травма, поверхностная. Необходимости в госпитализации нет…».
Чебриков руководил КГБ шесть лет, и первые четыре года он полностью владел полученным в наследство мощным аппаратом, который контролировал ситуацию в стране.
Генерал Валерий Павлович Воротников, однофамилец члена политбюро, возглавлял Свердловское областное, затем Красноярское краевое управление КГБ. Он рассказывал мне:
— У территориальных органов госбезопасности всегда была одна существенная проблема: местные руководители считали, что подразделения контрразведки — это «их» информационная служба. Хотя у нас был очень строгий принцип: КГБ — централизованная структура. Информация, поступающая в центр из любой точки, должна быть полной и объективной. То есть мне не сообщить центру всю правду о том, что творится на территории, самый тяжкий грех.
Система была такая. Я, продолжал Воротников, подписываю шифровку, и, если речь идет о важной информации, ее даже без подписи председателя КГБ автоматически отправляют руководителям страны. То есть руководитель области отдает себе отчет в том, что произойдет после того, как такая информация уйдет в Москву. Сразу позвонят из ЦК или из Совета министров и спросят с него за то, что случилось. Таким образом система территориальных органов КГБ позволяла высшему руководству держать в поле зрения всю страну.
Иногда местные руководители просили о чем-то не сообщать: зачем людей беспокоить? С точки зрения местной власти, чрезвычайное происшествие — пустяк. А с точки зрения центра, это очень важно. Например, прорвало трубы, снабжающие теплом рабочий поселок. Это произошло ночью. Утром уже стали восстанавливать. Я все знаю: масштабы ЧП, ход работ. Тут мне звонят и слезно просят не докладывать первому секретарю Свердловского обкома рису Николаевичу Ельцину:
— Мы уже все сделали, авария ликвидирована.