Кхмерский язык
Шрифт:
— Да будет вам известно, что реинкарнация существует, — сообщил я, — Гиммлер, как вы наверное слышали, увлекался магией. И он зашел очень далеко в своих исследованиях. Так что этой ночью в замке Гиммлера прошел обряд. В ходе обряда Гиммлер пытался призвать в свое тело душу одного из своих прошлых воплощений — а именно германского короля Генриха Птицелова. И… Ему это удалось.
Гёрделер на это хмыкнул, Бек примирительно кивнул, как будто пытался успокоить безумца, а Ольбрихт вознегодовал:
— Хотите сказать, что вы Генрих Первый? Король десятого века?
—
Ольбрихт в ответ на это просто побагровел:
— Но доказательств этого бреда вы нам, конечно же, не представите!
— Уже представил, — ответил я, — Я говорил по-русски с остарбайтером, вы сами слышали. Я обратился к нему на чистейшем русском языке, и он меня понял. Откуда, по-вашему, я знаю русский? Я объясню. В одном из прошлых воплощений я был русским князем. Немецкой крови, конечно же. Я был родственником Романовых и умер в России в середине девятнадцатого века.
— Ну а какие языки вы еще знаете? — спросил Бек.
— Множество, мой друг, — ответил я, — Я же говорю: я обрел знания, как прошлого, так и будущего.
— What about English? — заинтересовался Гёрделер.
Вот черт. Этот подонок вроде говорит на шести языках, вот тут я попал впросак. Или пока что не попал. Ибо английский-то я как раз знаю.
— Of course, — парировал я, с легким акцентом, то ли немецким, а то ли и русским, — I was a bishop in England in sixteenth century. So I know English, but not modern, so sorry, if my speech is kinda archaic.
Гёрдлер присвистнул.
— Он правда говорит по-английски. А Гиммлер, насколько мне известно, языками не владел.
— Мог и выучить, — отмахнулся Ольбрихт, — Чушь собачья. Это не доказательство.
— Вы вроде упомянули, что в вас теперь души не только прошлых, но и будущих реинкарнаций, герр Гиммлер… — осторожно заметил Бек.
Я кивнул:
— Хотите знать исход войны, генерал?
— Разумеется.
— Война будет проиграна, — безжалостно сообщил я, — В мае 1945, почти ровно через два года, господа. Гитлер покончит с собой в своем бункере, Германия будет полностью оккупирована англичанами, американцами, русскими и даже французами. Это будет катастрофа. И именно чтобы предотвратить её, я и решил вмешаться в ход истории. Вот почему я пытался убить Гитлера, друзья. И Бормана со Шпеером я ухлопал по той же самой причине. И с вами я говорю поэтому же — чтобы спасти Германию.
— Бред! — выкрикнул Ольбрихт, но уже как будто без прежней уверенности.
— А почему бред, кстати? — заметил Бек, — Вы вроде сами делали тот же прогноз касательно исхода войны, Ольбрихт. Вы сами мне говорили.
— Это так, — не стал
Ох уж эти немцы. Ну не любят они мистику, что тут поделать. А Ольбрихт — немец до мозга костей, вот его и корежит. Жаль, что я не стал попаданцем ко двору Николая II, вот там я бы нашел полное понимание с моими удивительными историями.
— Знаете, а я ему верю, — неожиданно заявил Бек, — Тут просто нет другого объяснения. Этот человек определенно не Гиммлер. Но и не двойник Гиммлера, двойника бы разоблачила его собственная дочка. Но мы видели дочку Гиммлера, это точно она, и она искренне была в ужасе, когда Юнгер выстрелил в её папу. Так что тело у этого человека точно Гиммлеровское. А вот разум — нет. И все сходится. Его попытки убить Гитлера, его рассказы о нашем будущем поражении, его прогнозы, которые разделяют все серьезные военные аналитики. Этот человек не Гиммлер, но и не безумец. Его слова звучат дико, но другого объяснения я не вижу. А когда нет логичного объяснения — придется поверить в нелогичное, господа.
Ольбрихт на это взорвался, как пущенная по танку из фаустпатрона граната:
— Бек, что вы несете? Я христианин, я не могу верить в эту мистическую дребедень!
Ясно. Убеждения мешают принять правду. Точнее — полуправду, ибо я накормил господ заговорщиков именно ей. Душа-то в Гиммлера попала, вот только одна единственная: моя. А жаль, было бы веселее, если бы у меня на самом деле была компания древнегерманского короля в этом теле.
— А я не знаю, — пожал плечами Гёрдлер, — Но какая нам в конце концов разница, кто этот человек? Наши цели совпадают с его целями, этого достаточно, чтобы заключить с ним союз.
— Я согласен, — кивнул Бек.
— И я тоже полагаю это разумным подходом, — поддакнул я.
Ольбрихт отмолчался.
— Надо действовать, — мягко заметил я, — Мало времени, генерал. Играть «в верю —не верю» нам сейчас просто некогда.
— Ладно, черт с вами! — выругался Ольбрихт.
Потом встал и протянул мне руку.
— Я готов иметь с вами дело, герр фальш-Гиммлер. Любые жертвы во имя Рейха — я готов на них.
Вот это было уже уважаемо. Ольбрихту явно было легче помереть, чем поверить в мои байки, но мужик переступил через себя ради долга офицера. Впрочем, я не строил иллюзий, я понимал, что мне придется Ольбрихта убрать при первой же возможности, а Ольбрихт в свою очередь понимал, что ему придется убрать меня.
Это был союз ужа с ежом, а такие союзы крайне недолговечны и кончаются всегда бойней.
Тем не менее, мы успели пожать друг другу руки. А вот выпить по очередной рюмке коньяку в знак примирения уже нет.
Ибо в больнице взвыла сирена. Звук был резким и оглушительным, так что у меня чуть не выбило барабанные перепонки…
А еще через секунду ухнула первая авиабомба — где-то совсем рядом с клиникой. Вторая легла еще ближе, так что с потолка конференц-зала посыпалась побелка, а стол, на котором стоял коньяк, заходил ходуном, бутылка алкоголя задребезжала.