Кибер 2. Мастер
Шрифт:
Лекс, кажется, осознал все изменения, которые хочет внести его компаньон, и косность старой школы не позволяла ему принять что-то новое.
– Я сам буду пилотировать бота, – спокойно произнес Дим. Его уже утомил этот разговор, поэтому, чтобы поставить точку, он добавил. – И хватит споров и препирательств. Мы и так потеряли много времени, поэтому пора браться за работу.
Старик несогласно покачал головой, но перечить не стал.
Робоверфь Лекса Карго была куда беднее ангаров Теда Шадо. Критически не хватало манипуляторов, маломощная сварка не тянула работы с металлом
Едва ли не треть всех работ с металлом пришлось отдать на сторону. Это экономит время, но солидные переплаты нивелировали все плюсы. Работой с другими конторами, заказом оборудования и расходников занимался Лекс. Он знал эту кухню, к тому же Дим дал ему это задание для поднятия собственного самоуважения. ГрандМастеру положено руководить, а для простой работы имеются Мастера.
К слову сказать, Лекс подходил к своим обязанностям со знанием дела. Работы, которые пришлось заказывать на стороне, он дробил по-максимуму. По мнению Дима, оптовый заказ позволил бы им сэкономить и время, и деньги, но ГрандМастер был тверд. Свою позицию он объяснял промышленным шпионажем. Попади весь заказ их конторы в одни руки – и можно ручаться, что уже завтра чертежи еще непостроенного бота уплывут на сторону. В лучшем случае, к организаторам тотализатора, в худшем – к будущему противнику. Который, кстати, уже был известен.
Дим уже не раз замечал странности в укладе Невского Синдиката. То, за что в Новом Ковчеге пустили бы на органы или одели бы децимационный ошейник, здесь каралось в лучшем случае штрафом в очках социальной значимости.
К примеру, Юстициарии, законотворцы, что днем натирали шею высоким воротником и писали законы, определяли, каким должно быть общество. Под покровом ночи эти же самые люди со светлыми лицами репетируют свои речи перед дюжиной блудниц, купленных на ночь. И то, что этот слуга народа, задвигающий пылкую речь, стоял в одном воротнике Юстициария, никого не заботило.
Или же Ученый. Днем он носил костюм из настоящей шерсти и золотые механические часы на цепочке. А ночью мог, к примеру, разбивать лица Убогих, что за пищевые рационы были готовы терпеть боль, не давая сдачи. Мог просто отвесить пару оплеух, представляя на месте бомжа коллегу по работе. А мог и забить до смерти прямо на глазах Претора, и тот даже пальцем бы не пошевелил бы. Потому что Ученые, как и высшие Технократы, неприкасаемые!
Так что тот факт, что первым противником в Клетке станет Веле Искра, старый ГрандМастер воспринял, как знак свыше. Как повод легально поквитаться. Дим же никак не отреагировал. Он просто занимался любимым делом, с каждым часом все больше погружаясь в бездонную кроличью нору.
Дим собрал скелет в одиночку это, конечно, можно считать была работа всего двух манипуляторов и кран-балки до конца вечера. Больше всего его выводило из себя, когда Лекс лез с глупыми вопросами. Например, почему Дим использует в задних ногах дорогие и оборотистые, но маломощные неодимовые сервоприводы. Будто это не было очевидно!
Парень работал увлеченно, буквально растворяясь в работе. Он чувствовал, как жизнь пропитывает тело электромеханического гомункула. На все вопросы отвечал односложно. Но с каждым часом в глазах напарника было все меньше
Дим оторвался только тогда, когда во всей робоверфи погас свет. Дополненная реальность, что фантомом покрывала скелет будущего бота, исчезла, заставив парня оторваться от работы. И только, как бы ни было парадоксально, в этот момент, в холодной липкой темноте, Дим увидел свет в конце кроличьей норы своего психического отклонения.
Роговицу механического глаза ожег тугой луч фонаря. Из двери в подсобное помещение заявился Лекс. Он подошел, сел рядом с Димом прямо на пол, заляпанный гидрофобным маслом изоляции от бронепроводов, над зачисткой которых минуту назад карпел увлеченный Мастер.
ГрандМастер протянул Диму энергетический батончик, и только сейчас парень понял, насколько голоден. На часах интерфейса горело «3:41», интерфейс пестрил алертами об обезвоживании и сильном голоде.
– Часто с тобой такое? – поинтересовался Лекс без осуждения.
– Бывает… – неопределенно ответил Дим, не поняв, как получилось, что сладкий энергетический батончик уже закончился и в руках шелестела только обертка.
– У тебя биполярное аффективное расстройство или маниакальный синдром?
Дим неопределенно пожал плечами.
– Не знаю. В сиротском доме нас не обследовали. Когда я выпустился, на это не было денег, а сейчас…
– А сейчас времени, – договорил за него Лекс. – Наверное, ты это услышишь не в первый раз, но я должен это сказать: ты очень странный парень, Дим.
– Я знаю.
Дим кивнул головой. Он уже давно знал, что отличается от других людей. Дети очень злы и жестоки. И издеваться над теми, кто выделяется из их среды, они любят не меньше взрослых. Хотя существуют ли взрослые? Или это те же дети, считающие, что возраст равен уму и жизненному опыту? Парень за свою не сильно длинную жизнь видел столько примеров седых идиотов, что скорее бы поставил на то, что возраст – это всего лишь дата выпуска, износ тела.
– На столе пищевой рацион, в подсобке раскладушка. Пойду, включу энергопитание, – сообщил Лекс Карго. И, поймав вопрошающий взгляд Дима, ответил на неозвученный вопрос. – А как еще я мог тебя остановить?
Дим понимающе кивнул и опустил голову. Это были не совсем настоящие эмоции – мимикрия, привитая Диму законами поведения общества.
– Ладно, ешь и ложись спать. Но завтра мне объяснишь странности строения бота, – сказал Лекс вместо слов прощания.
– Какие странности? – чуть громче обычного, желая заглушить звук недовольного голоданием желудка.
– Хотя бы зачем этому гиббону, – он кивнул на скелет будущего бота. – шпоры на основе сплава карбида вольфрама на задних лапах. Он что, кавалерист?
Старик не стал дожидаться ответа и негромко прикрыл за собой дверь, оставляя Дима наедине с запоздалым ужином.
Спустя шесть дней.
Это место звалось клеткой не просто так. Гексагон арены шестьдесят на шестьдесят метров, сваренный из железнодорожных рельсов, был в высоту добрых пятнадцать. В трех из шести углах арены имелось что-то для того, чтобы разнообразить поединок механических гладиаторов. Вал механического шредера, гидравлический пресс и плазменные горелки не предвещали загнанному в угол ничего хорошего.