КиберЧаръ
Шрифт:
От вспышки Лялька на мгновение ослепла и поспешно зажала уши от душераздирающего крика.
Пушкин
Они прибыли в контрольную точку магохода, почти у самого оцепления. До него оставалось метров пятьдесят.
– Может здесь получится, – проворчал Пушкин.
– Может и нет, – пожал плечами Пятый Азеф. – Но п-руна обязательно заработает.
Он пошёл первым, выставив перед собой повёрнутую внешней стороной кисть. Свет вырывался из кожи и складывался в родовой герб: глухой рыцарский шлем с красными глазами призрака. Младшие МСБшники молча разошлись, но один из старших всё-таки предупредил:
–
Пушкин криво усмехнулся:
– У кого могут, у того обязательно будут, – и двинулся к пузырю.
Там всё ещё суетилась команда разочарования, хоть и заметно поредевшая. Некоторые сидели прямо на асфальте с позеленевшими лицами, но кое-кто ещё бормотал заклятья серыми губами. Оборудование оттащили подальше от надувшегося зеленушного проклятья и теперь колдовали над здоровенным ящиком. Чёрные доски впитывали свет, поэтому серебряные руны на крышке казались почти бесцветными. Хотя сверкали на ином уровне восприятия и подпрыгивали от заложенных в них заклятий.
Пятый Азеф поморщился. Как хотелось всего этого не видеть. Мерзкие, дребезжащие как нервы, жгуты, сползающие к жирному энерговоду. Полсотни чар нанизанных одна на другую и поддерживающих друг в друге стремление убивать. Он остановился и даже хотел отвернуться, но Пушкин положил руку ему на плечо, пробормотав:
– Там этот твой, одиннадцать с половиной.
– Хлестов? Давай я его сглажу, – сквозь зубы предложил Пятый Азеф.
– Он уже с рождения сглаженный.
Высокий и бледный, как будто изголодавшийся парень с напомаженной бородой, тоже скривился, увидев незваных гостей и даже замахал руками.
– Закрытая территория! – донёсся его дрожащий фальцет.
Пушкин наигранно завертелся по сторонам и даже пару раз оглянулся.
– Прям наглухо? – удивился он. – Пройти невозможно?
Они приблизились и встали в двух метрах от чёрного ящика.
– Мои живы?
– Ненадолго. Эти шишачары ничего не берёт, так что будем аннигилировать…
– Бросай эти шутки!
– Проклятые кактусы, – вздохнул Пятый Азеф. – Как братик? Прилежно служит? Уже, наверное, жопу нашему Кощею подмывает? Дряблая наверно кожа у архимаговой задницы, приходится помучиться?
Хлестов побелел настолько, что его острое лицо провалилось внутрь.
– Не только! – визгливо отозвался он и нажал пальцем на веко.
Зрачок одного из глаз постоянно дёргался от тика, напрягая длинный кривой шрам, вскрывающий щёку до самого подбородка.
Пушкин покачал головой.
– Помочь? Моя магия к твоим услугам.
– Без восьмёрки обойдусь.
– Одиннадцатые с половиной всё сами могут, но правила есть правила.
Хлестова передёрнуло, от чего покалеченное лицо на несколько мгновений потеряло сходство с человеческим. Проступили и другие, более мелкие, покрасневшие шрамы.
– Хотите представлять московские эконормы как специалисты по утилизации магической энергии при чистом колдовстве…
– Это лучше, чем представить тебя в душе, судя по роже, – меланхолично заметил Пятый Азеф. – Хотя я с похмелья представляю, чтобы блевануть.
– Я на тебя тоже передёргиваю, – задрожал скрипящий фальцет.
Руны на чёрном ящике загремели громче, и притихший рыжий МСБшник с кучерявой головой, следящий за перепалкой, шмыгнул носом и продолжил вскрывать их, сверяясь со свитком. Его работа требовала наивысшего сосредоточения. Один неверный образ, воспоминание или впечатление и всё – защитная руна станет атакующей. Остальные тоже утихли, стараясь не встречаться глазами. Молча стояли, пока магические запоры не открылись один за другим. Крышка подскочила, явив подбитые
– Ой-ё-ёй, – старательно пискнул Пушкин, – Есть прямо середины двадцатого века, прям сразу после революции. Какие редкие гарнцы. Кунсткамеру с братиком грабанули?
Хлестов оскалил зубы, но из-за шрама улыбка больше напоминала предсмертную гримасу.
– Сейчас маг одиннадцатого с половиной уровня покажет класс, – благоговейно выдал Пятый Азеф.
Все, словно по команде, отступили на несколько шагов назад. А проклятие почуяло исходящую из ящика угрозу, подобралось и потеряло всякие остатки прозрачности. Только под куполом замелькали кислотные точки спор. А расплавленные лужи слизи на асфальте поползли обратно к пузырю.
– Ничего не выходит, – задёргался Пушкин, сжимая плечо. – Она не работает, только моих угробят.
– Терпи, должна заработать.
Хлестов надел очки с толстыми линзами, натянул длинную перчатку из воловьей кожи и выдернул один из сосудов. Свист резанул по ушам. На пыльной поверхности едва держалась выцветшая этикетка с расплывшимися буквами.
– Точно аннигилирует…
– Не справится, поможем! – уверил Пятый Азеф.
Как только гарнец освободился от специальных зажимов в чёрном ящике, внутри трёхслойного хрусталя заклубилась грозовая туча. Молнии бились рваными росчерками и в их отсветах крутился уродливый силуэт, отдалённо напоминающий человека.
– На Хлестова похож, – проскрипел Пушкин.
– Один в один, тоже весь высох как мумия. Только глаза давно потеряли цвет, одна плазма осталась. Думаю, ему лет пять-десять максимум.
– Гонишь?
– Если бы, – вздохнул Пятый Азеф. – С двенадцатой ступенью ещё и не такую дрянь увидишь.
– Заткнитесь! – разъярённо запищал Хлестов.
Он никак не мог сосредоточиться, поэтому махнул рукой, собирая всех на построение. МСБшники начали окружать пузырь цепью, взялись за руки и закрыли глаза. Сначала тишину сбивала лишь трескотня ламп накаливания в фонарных столбах, но скоро гул стал прорываться из-под земли. Асфальт потерял плотность, истончился и растаял, обнажив сияющее исподнее города. Подземелья едва вмещали толстые трубы энерговодов, разбегающиеся во все стороны насколько хватало глаз. Гудение поднималось. Вливалось в ступни магов. Текло вверх по ногам. Смешивалось с их кровью. Насыщало её всепоглощающей силой. Их тела засветились даже через старомодные балахоны. Тогда торжественный рокот вырвался наружу. Плотно сомкнутые губы раздались и гортанное гудение заполнило улицу. Энергия от круга потекла к заклинателю.
Пушкин даже на секунду зажмурился.
– Может и получится.
– Надежда мрёт, но не сдаётся, – буркнул в ответ Пятый Азеф.
Он прикрылся рукой от яркого сияния, стараясь не отводить взгляд от тёмной стены безликого человейника. Магия, завязанная на жертвоприношении, всегда вызывала у него дурноту. Такое лучше не поминать, чтобы не накликать того, с чем не хочешь встретиться.
Выстроившиеся цепью МСБшники продолжали свой распев, так энергия насыщалась их отношением и должна была стать ещё мощнее. На самой низкой тягучей ноте, не размыкая цепи, они подняли руки вверх. Хлестов, сжимая перед грудью гарнец, вошёл в круг и начал отпирать охранные чары. В ушах загрохотал непереносимый скрежет, так что Пятый Азеф зажал их руками. Магические печати крошились, отдаваясь болезненной дрожью в мышцах. На невидимый асфальт посыпались разноцветные искры.