Кибердемоны 3. Динамический хаос
Шрифт:
– Не сомневайся, – дядька сощурил узкие глаза. По коричневому лицу разбежались тонкие лучики морщинок.
– Комбайны – тоже ваша работа? – Мирон кивнул на замершую махину. В глубине её что-то потрескивало, остывая.
– Батареи, – мужик похлопал по круглому боку своего металлического жеребца.
– И не жалко? – спросил Мирон. – Они, вроде как, еду делают…
– А, Шайтан-машина, – беззлобно ругнулся мужик. – Это замороженное говно – не еда. Мясо – вот настоящая еда. Хлеб – настоящая еда. А эту дрянь даже овцы не едят.
Мирон бросил взгляд на
Он представил, как бабочки вылупляются, прорезая коконы острой режущей кромкой крыльев и содрогнулся.
– Куда путь держишь? – небрежно, глядя в сторону, спросил мужик. Тело его под курткой и малахаем пахло мускусом и железом. Мирон подумал, что так должны пахнуть хищники – кем кочевник и являлся.
– Хочу выехать к Каспию, – ответил он.
Мужик сплюнул в пыль.
– Каспий пересох. Города забрали всю воду.
– Хреново, – посочувствовал Мирон.
– Скоро мы раскурочим все комбайны, – доверительно сообщил кочевник. – Соберем огро-о-омную орду и разрушим все города. Будем пасти овец, растить лошадей и отстреливать дроны. Женщины будут варить шорпо, а мужчины есть мясо. Тогда в Каспий вернётся вода.
– От всей души желаю удачи, – сказал Мирон.
Он заметил, что мужик время от времени бросает задумчивые взгляды на винтовку. Коротко вздохнул, а потом протянул оружие кочевнику.
– Подарок, – пояснил он. – Удобно отстреливать дроны…
– Дело, – дядька вновь залучился улыбкой, осматривая винтовку. – "Сумрак" две тысячи двадцать второго. Раритет, однако. Но состояние отличное… – он закинул ружьё себе за спину. – Парадигма кочевого образа жизни предполагает обмен предметами быта в качестве подарков, дабы закрепить доверительные отношения и упрочить временные союзы, а?
Мирон икнул. А мужик, вынув из багажника на байке лазерный пистолет, небрежно протянул ему.
– Дрон – слишком мелкая цель для винтовки. Это куда эффективнее.
– Спаси-бо, – выдавил Мирон.
Мужик расхохотался, откинув голову, а затем активировал зажигание на байке.
– Доберешься до стойбища – кочевник махнул рукой на восток. – Передай, что тебя пригласил Торгутай-Кирилтух.
Привстав, он дал газу и беззвучно канул в сою.
Мирон остался один.
Одним движением сложив палатку, он запихал её в карман, а затем нажал кнопку брелка, активируя турбо-джет. Металлическое яйцо треснуло по швам, разошлось, выпуская колёса, рулевую колонку и сиденье. Кофр, в котором пряталась походная плитка и два последних питательных батончика, он решил не открывать. Кто его знает: вдруг этот начитанный, но прикидывающийся дурачком кочевник решит, что винтовка – слишком малая цена для закрепления доверительных отношений?
Оседлав машину, Мирон рванул на запад. Его специально предупреждали ни в коем случае не приближаться к стойбищам. Всем известно, что кочевники делают с пленниками…
Выжимая из турбо-джета всю мощность, он думал о том, что в момент
Не в первый раз демон прикидывается Амели – понимая, что её образ вызывает у Мирона особые чувства. Он не догадывался, почему: внучка покойного главы Технозон была сумасшедшей на всю голову. Её безумие чуть не погубило его самого и Платона, обрушив им на головы хакеров всего мира.
Технозон рухнул. На его месте образовался новый конгломерат – множество мелких компаний. Эдакий садок с пираньями, которые будут жрать друг друга, пока не останется кто-то один.
Мирон отказался участвовать в кибер-войнах. Хватит с него. Хватит убийств, смертей, хватит покорёженных жизней. Он сам – продукт и жертва стабильной войны, которая тянется с тех пор, как первый кабель соединил в одно целое два компьютера. Если он что-то и понял – так это то, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на виртуальность. Спасибочки, как-нибудь без него.
Пару месяцев он наслаждался покоем: ни Платона, ни Призраков, ни Сонгоку. Затем, мерно покачиваясь на волнах вместе с траулером, который шел через Корейский пролив на материк, он увидел во сне Амели.
В Париже, под дождём, среди цветущих каштанов.
А на следующий день, в Пусане, его настиг первый дрон…
Пристрелив соглядатая и бросив в пустом пакгаузе, из которого только что вытащили сухогруз, он вышел в незнакомый город с твёрдой целью исчезнуть с радаров. Затеряться, осесть на дно, забыть, что в мире есть что-то, кроме простых потребностей: набить брюхо, найти безопасное место для сна, найти сговорчивую девчонку, которая не будет болтать о том, с кем провела ночь, а потом переместиться в следующий город.
И ждать. Ждать, пока его отпустит.
Поначалу он не придавал значения снам. Пару недель провёл в монастыре у профессора Китано. Гонял вместе с Хитокири по ночному Токио, даже работал в саду – что-то такое было в мерном опускании лопаты во влажную унавоженную почву…
Затем ему стало тесно. И скучно. Раньше он компенсировал этот мандраж, этот неприятный зуд под коленками, погружаясь в Ванну – Кровавый Точила всегда приходил на выручку.
Но после странного аттрактора одна мысль о погружении в биогель вызывала тошноту. Даже Плюсы, обычный интерфейс для входа в киберпространство, не хотелось брать в руки.
Профессор говорил, что это – гиперкомпенсация. Состояние перенасыщенности информацией, которую его разум никак не может переварить.
Пройдёт, – успокаивал старик, покачивая белоснежным венчиком волос. – Однажды ты проснёшься, и почувствуешь, что готов.
С памятной атаки на Технозон прошло шесть месяцев. Пока ничего не изменилось. Корпорации делили власть, Нирвана, раздробившись на сотню пользовательских сеток, продолжила принимать посетителей, а Платон, доказав Призракам, что является в Плюсе силой, с которой нужно считаться, занялся обустройством личного пространства.