Кибердемоны. Призрак

Зимин Дмитрий

Вся её фигура будто светилась изнутри, будто хрупкая статуэтка из тонкого фарфора.

Это называется "деньги", - подумал Мирон.
– Внучка самого богатого чувака на планете - отчего бы ей и не светиться, как только что сотворённой Господом снежинке?

– Амели Карамазова, - сказал голос Саула. Самого его видно не было, только фигура девушки на парижской улице. Волосами её играл ветер, походка была быстрой и упругой. Было видно как мужчины, сидя за столиками, с удовольствием провожают её глазами...
– Двадцать восемь лет, не замужем.

Сейчас проходит стажировку в компании Технозон, по слухам, является третьей в очереди на наследство старика Карамазова. Первым в очереди - её отец, Масахико Карамазов, потом его младший брат, Кендзабуро. Амели - единственная внучка. Мать умерла десять лет назад...

– Амели известна тем, - взял слово Соломон.
– Что очень любит играть. Не важно, во что: двадцать одно, рулетка, ма-джонг... В каждом городе, где бы она ни была, первым делом она находит казино.

– Просаживает большую часть своего немаленького содержания - двадцать миллионов в год. Лечилась дважды, в закрытых клиниках Тибы и Анклава Рюкшлаг в Германии. Не помогло.

– К ней приставлен личный секретарь, он же - охранник, он же - телохранитель, - сказал Соломон и картинка сменилась.

Зал казино. Столы с рулеткой, баккара, покером и блэк-джеком. Гости - в дорогих смокингах и вечерних платьях. За одним из столов - Амели, волосы собраны в высокую причёску, глаза накрашены так густо, что издалека девушка смахивает на панду. С плеч, на тонких бретельках-ниточках, спадает серебристое платье. Рядом с девушкой - высокий японец, лет тридцати-сорока, с короткими, зачёсанными назад волосами, взгляд - как у сытой, только что пообедавшей крупным цыплёнком кобры. Смокинг на нём сидел так идеально, что казался нарисованным на широкоплечем, отлично развитом теле.

Японец стоит к девушке очень близко, так, как может стоять партнер по постели или муж. Одной рукой он по-хозяйски обнимает Амели за талию, другой бросает фишки на зеленое сукно рулетки.

– Ясунаро, - комментирует Саул.
– Генмодифицированный клон, собственность клана Карамазовых. Находится рядом с Амели неотлучно, и днём и ночью, с самого её рождения. Ублажает, охраняет и... несколько сдерживает её безбашенные порывы. Направляет энергию, так сказать, в мирное русло.

– Теперь о главном, - объявил Саул.
– Вы проникните в Технозон, воспользовавшись документами Амели Карамазовой.

– Прямо сейчас любимая внучка босса развлекается в казино "Мидас" - самом дорогом и фешенебельном казино Большой Москвы. Ясунаро, разумеется, при ней, - сообщил Соломон и снял Плюсы. Остальные последовали его примеру.
– Наши люди, - продолжил негр, - похитили бейдж идентификации у Амели, когда она посещала туалет. На его место положили точную копию, но без электронных кодов допуска. Впрочем, до следующего утра он ей не понадобится - администрация казино сделает всё возможное, чтобы внучка Карамазова чувствовала себя там, как дома. Иногда ей дают выиграть, что, в свою очередь, не даёт Ясунаро повода увести Амели из казино...

– А клон?
–

спросил Мирон.
– У него тоже есть документы?

– Только идентификационный штрих-код в виде татуировки на запястье. Он - собственность компании, а не личность.

– Я, кажется, понимаю, куда вы клоните, - кивнул Мирон.
– Хотите выдать нас с Мелетой за эту парочку. Но есть небольшая, просто крошечная проблемка: мы на них совершенно не похожи.

– А в этом концерте первую скрипку исполняет Мышонок, - Соломон широким жестом пригласил японца к выступлению.

Пока все остальные были в Плюсе, японец успел достать откуда-то раскладной столик и разложить на нём неприятные на вид инструменты и стерильные упаковки. Над столиком синей каплей повисла ультрафиолетовая лампа, распространяя запах зубоврачебного кабинета.

– Временные подкожные нано-импланты, - сказал Мышонок, руками, затянутыми в синие латексные перчатки, разрывая первую упаковку. Показался небольшой толстенький шприц с длинной, сантиметров десяти, иглой.
– Вводятся интрадермально, рассасываются в течении суток. Меняют угол и напряжение лицевых мышц, подкрашивают кожу. Ларингофон вводится в трахею и меняет голос.

Мирон ёжится.

– Как-то это всё страшновато...
– не хочется думать, что эта длиннющая иголка сейчас войдёт в его тело...

– Больно не будет, - успокаивает японец.
– Раз - и всё.

Он брызгает на лицо Мирона из пульверизатора - в воздухе повисает стойкий запах антисептика, затем - из баллончика, покрытого мелкими каплями влаги. Лицо сразу немеет. Мирон не успевает закрыть глаза и теперь они так и остаются открытыми... В глаза тут же падает по капле бесцветной жидкости.

– Нано-линзы, - сообщает Мышонок.
– Меняют цвет глаз.

Затем он чувствует тупое давление в разных местах лица и понимает, что это - уколы.

То и дело японец ныряет в Плюс - там висит объёмная голограмма лица Ясунаро. Как художник, рисующий портрет, он сверяется с оригиналом.

– Сколько продлится онемение?
– хочет спросить Мирон, но не может. Не двигаются даже глаза.

Мышонок, тем временем, продолжает процедуры. С веками он возится дольше всего: микроинъекциями заставляет измениться разрез глаз, при этом не потревожив зрительный нерв.

Зеркала Мирону не дают, но по выражению глаз остальных он понимает, что преображение удалось.

Теперь - татуировка, - говорит японец. Обнажает запястье Мирона - тот чувствует мгновенный ледяной ожог.

– При проверке будешь показывать штрих-код, - говорит он.
– Алмазное напыление, титановые проводники. Копия, на сто процентов неотличимая от оригинала.

В последний момент Мышонок капает чем-то ему на голову.

– У клона - азиатский тип волос, - комментирует он.
– Более жесткие и густые. Цвет и форма стрижи совпадают...
– через минуту он зачёсывает волосы Мирона назад, закрепляет их гелем и одним движением разворачивает перед лицом гибкое зеркало.