Кибернетическая собака

Меня пытались разыграть, утверждая, что в университетском саду бегает страшное существо, достойный наследник собаки Баскервилей. Я, однако, хорошо понимал, что речь идет о кибернетической собаке: в определенные часы ее выпускают на прогулку и следят за ее поведением.

Во всяком случае, об

этом стоило написать небольшую статью для местной газеты. Как эта статья будет называться, я еще не придумал — название явится после того, когда статья будет готова. Что-нибудь вроде «Создание человеческого гения» или «Конкурируем с природой!».

Созвонившись с руководителем кафедры биологии, я пришел примерно в двенадцать часов дня — самое удобное время для интервью, когда интервьюируемый еще не успел проголодаться после утреннего завтрака, но уже успел справиться с самыми неотложными делами этого дня.

Едва я вошел в университетские ворота близ здания интересующей меня кафедры, как на лужайке увидел знаменитую искусственную собаку, якобы обладающую всеми свойствами живой. Ну пусть не всеми, но очень многими. Сейчас она нелепо вертелась у входа в здание, подняв тугой хвост.

Сразу бросалось в глаза, что собака — ненастоящая. Какая-то неподвижность шеи, точно у волка, и безжизненный хвост создавали впечатление скорее макета, чем живого существа. Чувствовалась недоработка собачьего образа, как сказали бы мои коллеги — театральные рецензенты. В общем же это странное создание было очень похоже на обыкновенную овчарку. Именно — похоже. Такая мысль никогда не пришла бы мне в голову, встреть я обыкновенную, натуральную овчарку. Но в том-то и дело, что подражание всегда ниже оригинала. Я подумал, что разговоры об удаче профессора К., который идеально сконструировал кибернетическую собаку, явно преувеличены. Да, я верю, что эта «собака» обладает заданной программой действий, в том числе и острой реакцией на каждое движение постороннего человека вплоть до способности броситься на него и вцепиться в горло. Если кибернетика создает шахматистов, то тем более она способна создать собаку. Но как искусственный шахматист не может сравниться с живым мастером, так и кибернетическая собака не может конкурировать с натуральной. Это я знал твердо. Схватить за горло — она еще может, но зубов-то у нее, надо думать, нет? Органы охраны труда не разрешат наделять безмозглое существо губительными зубами овчарки!

Мне сказали, что кличка сконструированной собаки — Диана, причем когда ее зовут, она прислушивается и даже проявляет склонность к установлению миролюбивых отношений. Поэтому на всякий случай я позвал ее:

— Диана! Диана!

Неожиданно и против всякой логики собака зарычала низким голосом. Я сильно вздрогнул и остановился: никто мне не говорил, что Диана умеет рычать. С другой стороны, настоящая собака едва

ли зарычала бы, услышав свою кличку. Я просто не знал, что и думать. И потом мне показалось: в тот момент, когда Диана раскрыла рот, у нее блеснули два ряда страшных зубов. Но я сейчас же взял себя в руки: «Несомненно, это зубы декоративные, вовсе не приспособленные для боевых действий». Но все же, почему во дворе нет ни одного ординатора, ассистента и даже ни одного студента? Почему кибернетическая собака должна показывать заданную ей программу мне одному?!

— Собачка… Дианушка… — подхалимски обратился я к макету.

Но, очевидно, реакция на подхалимство не была включена в заданную программу. Это нелепое создание — плод несовершенного научного опыта, Диана зарычала еще более грозно и вдруг, прыгнув, толкнула меня в грудь. Я удержался на ногах только потому, что Диана все же несколько промахнулась. Еще одно доказательство несовершенства плодов человеческих рук. Настоящая овчарка уж не промахнулась бы!

— Ах ты, дрянь! — крикнул я, продолжая испуганно следить за Дианой, которая тем временем спружинилась для нового прыжка. «Сейчас она меня доконает», — пронеслось в моей голове.

Я тихо, едва шевелясь, стал отступать, стараясь, чтобы Диана не заметила, как я отхожу. Но тут она повела себя очень странно: вдруг потеряла всю свою агрессивность. Видно, импульс нападения «на чужого» исчерпал себя или же в механизме обнаружилась какая-то порча. А возможно, что в кибернетической собаке заговорили другие импульсы заданной программы. Диана вся словно обмякла, даже будто сделалась ниже ростом, вялой походкой приблизилась к дереву и здесь… подняла ногу. Это было неожиданно и дерзко, но для меня — спасительно.

Я, едва дыша, проскользнул мимо опасного автомата, открыл дверь и, войдя в вестибюль, сразу же услышал за стеной звучный голос профессора К., читавшего лекцию:

— …вы видите перед собой пока единственный экземпляр кибернетической собаки. Вот она, наша Диана!

Чувствуя легкую дурноту, я вошел в переполненную аудиторию. Здесь, у кафедры, стоял стол, а на столе двигался макет собаки. Сквозь сеть труб были видны какие-то диковинные механизмы. На короткой шее сидела довольно искусно сделанная собачья голова.

— В этой голове заключен механизм условных рефлексов! — продолжал профессор. — Мы привили ей привычку агрессивно реагировать на появление постороннего…

Профессор заметил меня и кивнул мне головой.

— Вот пришел корреспондент из газеты. Сейчас Диана отреагирует… Смотрите!

Диана открыла беззубый кожаный рот и два-три раза слабо тявкнула. Я попятился к двери. Аудитория захохотала.

— Послушайте. — сердито сказал я одному из студентов, — мне эти шутки надоели. Прошу, проводите меня до калитки: во дворе нагло ведет себя настоящая овчарка.