Кибершторм

Мэзер Мэтью

К ней уже присоединились сотни людей, и десятки добавлялись каждый час. Люди заряжали мобильники от генераторов, солнечных батарей или откопанных из-под снега автомобильных аккумуляторов.

– Можешь разослать соседям просьбу принести «травы»? – спросил я у Винса. Он кивнул и достал телефон. – Заберем ее на обратном пути.

Мы хотели доставить на Пенсильванский вокзал тех, кто пострадал сильнее всего. Двое находились в критическом состоянии, и мы ничего не могли для них сделать. Тони уже привязывал к самодельным саням рюкзаки, чтобы тащить раненых

по снегу. Я пошел в подвал узнать, как у него дела.

Мы встретились на лестнице; он поднимался, волоча за собой свой груз. Люк помогал – точнее, висел у Тони под мышкой.

– Аварийное освещение в конце концов накрылось, – сказал Тони, увидев меня. Он поставил Люка на пол, и Пэм повела малыша наверх. – Нужно экономить батареи налобных фонарей. Их мало.

Я кивнул и помог ему занести сани в холл.

– Вы – лучший лыжник среди нас, – сказал Тони, поднимая рюкзак-«упряжь», которую он соорудил, и показывая мне, как ею пользоваться. – Думаю, мы с вами должны тянуть, а Винс – нам помогать.

Винс пожал плечами.

– Извините. Моя тема – серфинг, а не лыжи.

Как парнишка из Луизианы, который учится в Бостоне, стал серфером?

Я вздохнул. Сегодня утром, когда я надевал джинсы, мне пришлось затянуть ремень на одну дырочку туже обычного. С одной стороны, я, похоже, наконец-то похудел, а ведь этого так хотела Лорен. С другой стороны, мне хотелось есть. Более того, я голодал.

Голодал.

У меня возникло нехорошее предчувствие: возможно, я на личном опыте узнаю, что такое настоящий голод.

Пока мы с Тони и Винсом одевались, кто-то из медиков подтащил сани к обгоревшим людям, которых мы собирались отвезти на вокзал, и, несмотря на сдавленные стоны, стал укутывать их в теплые вещи и привязывать к саням.

Открыв заднюю дверь, мы взбежали на вершину сугроба. Удивительно, как быстро организм приспосабливается к холоду: всего две недели назад я бы жаловался и дрожал, а сейчас температура всего на пару градусов выше точки замерзания воды казалась почти тропической.

Мы стояли на куче снега, и наши ноги были на уровне голов тех, кто остался в холле. Кто-то придерживал дверь, остальные осторожно толкали сани с пациентами по крутому склону.

Делать это было трудно и неудобно, и с каждым толчком «пассажиры» кричали от боли.

Мы надели лыжи и пошли по Двадцать четвертой улице. Нашу цепочку замыкал Винс. Посередине проезжей части уже появилась четкая двойная лыжня и протоптанные тропы; то здесь, то там виднелись ходы, прокопанные в сугробах по бокам.

Шли мы быстро.

Повернув на Девятой авеню, остановились, чтобы осмотреться. Здание на углу Девятой авеню и Двадцать третьей улицы загорелось первым, и сейчас от него остался лишь обугленный остов, однако пожар еще бушевал в других домах на Двадцать третьей и Двадцать второй. По серому небу расползалось густое пятно черного дыма.

Мы двинулись по Двадцать четвертой улице. Постепенно число прохожих увеличивалось; люди шли во всех направлениях,

держа в руках и волоча все, что могли унести.

Мусор, который два дня назад только начал появляться, уже лежал горами у домов, и сейчас, после потепления, каждый порыв ветра доносил зловоние экскрементов. С людьми, разгребающими отбросы в поисках пищи, соперничали крысы.

Вглядываясь в разбитые витрины магазинов, я видел людей, столпившихся вокруг бочек из-под бензина, в которых горели костры. Из окон валил дым, покрывая копотью стены. Несмотря ни на что, в городе стояла тишина – ее нарушало только негромкое шарканье ног по снегу и бормотание погорельцев, оставшихся без крыши над головой.

– Секунду!

Я оглянулся. Винс присел на корточки на перекрестке, рядом с грудой мешков с мусором, и фотографировал кого-то у груды мешков с мусором.

Что он делает?

У нас не было времени на разные глупости, но я все равно слегка притормозил, не желая бросать парня. Через несколько секунд он обогнал нас и метнулся к другому сугробу у тротуара. Видимо, не нашел, чего искал, и снова пошел рядом.

– Там был мертвец, – объяснил Винс, переводя дух и на ходу печатая что-то на мобильнике.

Трупов будет полно, и мы совершенно бессильны.

На меня его слова не произвели впечатления, и я не стал отвечать.

– Надо фиксировать. Может, это чей-то близкий человек, – продолжил Винс. Он допечатал сообщение и убрал телефон. – Я создал адрес в сети, он подключен к моему ноутбуку дома, чтобы люди присылали фотографии и добавляли комментарии о том, где, когда и что. Когда все закончится, мы сумеем разобраться, поможем людям узнать, что произошло.

Я глубоко вдохнул, и вдруг мне стало ясно, что я неправ. Мы в силах кое-что сделать для мертвых. Избавить их родных от мук неизвестности.

– Отличная мысль. Пришлешь мне адрес?

– Уже прислал.

Что-то привлекло внимание Винса, и он убежал.

– Смышленый парнишка, – сказал Тони у меня за спиной.

Толпа у вокзала собралась еще больше, чем два дня назад.

Снег, черный и утоптанный, был завален мусором и нечистотами, входы осаждали тысячи людей. Полицейских заменили солдаты в камуфляже с оружием в руках; за ними находился командный пункт, укрепленный мешками с песком.

Когда мы подошли к зданию, негромкое бормотание превратилось в рев голосов, сирен и мегафонов.

Мы остановились и посмотрели на толпу.

– Тут не пройти, – сказал Тони. – Может, двинем в управление порта, на Центральный вокзал или в «Джевиц»?

– Там будет то же самое.

Мне пришла в голову мысль, и я вытащил телефон.

– Отправлю сообщение сержанту Уильямсу. Пусть кого-нибудь пришлет.

Пока я набирал текст, Винс и Тони развязывали ремни, проверяли пациентов и объясняли им, что мы делаем. Не успел я убрать мобильник в карман, как пришел ответ.

– Он отправит к нам человека, – объяснил я.