Киднеппинг по-русски
Шрифт:
— Пока все логично, — кивнул Струшников. — И что из этого следует?
— Прежде всего то, что нам нужно действовать активнее. Самолет совершает посадку где-нибудь в промежуточном аэропорту, в каком-нибудь Козолуповске. Там Галаева задерживаем на трое суток на основании подозрения в причастности к похищению ребенка…
— Санкции нет. Или ты тоже предложишь мне для задержания человека задействовать личные связи?
— Погодите, Палыч! Коррективы можно будет вносить и позже, сейчас нужно выработать основные пункты плана… В принципе можно и не задерживать этого
— Надо уточнить. Во всяком случае, ночь у нас в запасе имеется — это точно. Ну и вторая причина, по которой нам не позволят посадить самолет, — интересы ocтaльныx пассажиров рейса и лишний расход топлива.
— Владимир Павлович, на карту поставлены две жизни — нашего товарища и мальчишки, за которого вымогают деньги с человека, обратившегося к нам за помощью. Если мы не примем все зависящие от нас меры, за их жизни нельзя будет дать ни полушки. Да и банда вымогателей останется на свободе.
Струшников немного посидел молча, побарабанил пальцами по столу. Потом кивнул Олегу на дверь:
— Ладно, иди!
Самопалов кивнул, поднялся с полукресла. в котором сидел, и направился к двери. Полковник поднял трубку телефона, утопил клавишу. Олег уже закрывал за собой дверь, когда услышал, как начальник произнес в микрофон:
— Алло, это Струшников. Генерал у себя? У меня срочнейшее, не терпящее отлагательства дело…
В кабинете Олег набрал номер телефона квартиры Максимчука. Он недолюбливал жену друга, она платила ему тем же. Но сейчас, когда Сане угрожала явная опасность, он считал необходимым успокоить ее, сказать несколько ободряющих слов.
— Алло! — раздался в трубке детский голос.
— Женя, это ты? Здравствуй, это дядя Олег говорит. Маму позови к телефону.
— А мамы сейчас дома нету. Она к Семеновым ушла.
Чертыхнувшись, Олег набрал новый номер.
— Я слушаю. — Веселый голос Семенова слышался на фоне ревущей музыки и взрывов хохота.
— Самопалов. Максимчучка у тебя?
— Ты откуда звонишь, Олег? Из дома? Заходи, у нас тут весело.
— Максимчучка у тебя? — переспросил уже раздраженно Самопалов.
— Здесь она, здесь, вон она за столом восседает. Привет тебе шлет… Позвать?
— Не надо, — со злостью ответил Олег. И произнес совсем не то, что собирался сказать: — Передай ей, что ситуация изменилась. Завтра и послезавтра Сане будет угрожать смертельная опасность.
Сказал — и дал отбой. Через минуту телефон зазвенел. Он трещал долго, бесконечно долго. Но Олег так и не поднял трубку…
Окрестности Грозного.
Поселок Старая Сунжа. Дом главаря банды.
18.00
Красивый, ухоженный дворик был густо засажен деревьями и цветами. Над бетонной аллейкой переплелись плети виноградных лоз.
У калитки Максимчука встретил высокий парень с зеленой повязкой на голове и с автоматом на плече. Очевидно, предупрежденный, он молча провел москвича в глубь двора.
В зеленой, подвявшей и подернутой желтизной беседочке Александра ждали трое. Один — крепкий седой мужчина с глубокими резкими морщинами, остро прорезавшими лицо от крыльев носа мимо рта к подбородку. Второй являл ему полнейшую противоположность — хилый задохлик, которого, казалось, порыв ветра с ног может сбить. Поражали его глаза — внимательные, пронзительные, глядящие словно насквозь… Третий был явный телохранитель — молодой, мордастый, без особых мыслей во взоре.
— Мир этому дому! — сказал Александр.
Он не знал, как в этих краях следует приветствовать хозяев, потому и произнес эту вычурную фразу.
— Здравствуйте, — кивнул главарь. — Присаживайтесь.
Руки не подали.
Максимчук опустился на заранее приготовленный для него в сторонке стул. Какое-то время все молчали, разглядывая друг друга. Седой смотрел тяжело и уверенно. Молодой — беспокойно и подозрительно.
Первым заговорил задохлик:
— Нам передали ваше предложение. Прежде чем мы дадим ответ, необходимо оговорить все условия. Вы, надеюсь, с этим согласны?
Александр кивнул и секунду подумал. Он заранее наметил для себя такую тактику — всякий раз перед тем, как заговорить, делать небольшую паузу. Чтобы всесторонне проанализировать вопрос, постараться найти оптимальный ответ и не сказать чего-нибудь лишнего.
— У меня есть лишь одно, самое главное условие: освобождение должно состояться послезавтра, в субботу, обязательно ровно в полдень. Если вы это условие обязуетесь соблюсти, в остальном мы договоримся.
Двое первых переглянулись. Задохлик чуть заметно кивнул. Тогда заговорил седой:
— Это условие будет выполнено. А что дальше?
— Поскольку непосредственно во время акции меня с вами не будет, в условленном месте вы передаете мне юношу.
— И это нас устраивает. А как и когда вы с нами рассчитаетесь?
В этот раз Александр паузу сделал чуть большую.
— Думаю, сначала необходимо определить сумму, за которую вы взялись бы за это дело.
Они опять переглянулись. Заговорил молодой задохлик:
— Мы рассчитываем полнить двадцать пять тысяч долларов…
И замер, выжидательно глядя на Максимчука.
Александр удивился. Он ожидал услышать более высокую сумму. Но вида постарался не подать. Как и полагается в таких случаях, попытался торговаться:
— Не многовато ли?
— А тебе-то что? — грубовато спросил старший. — Ты-то не свои деньги платишь, а папашины.
— Так-то оно так, — согласился Максимчук. И мгновенно нашелся: — Только я процент получаю от сэкономленной суммы.
— Ай да папаша: хочет и сынка своего освободить, и денежки сэкономить? — хохотнул главарь, взглянув на задохлика. — Ловко!