Килайна. Воссоединение

Полина_Д

– Сколько с меня?
– спросил Сэм.

– Если купите поесть или выпить, то бесплатно.

– Трактирщик, страсть как хочу пива пенного, чтобы лицо было обалденное, – рифмой сказал Витарр.

– Это можно устроить, - корчмарь достал кружку.

– Пожалуй, мне тоже, мистер - отозвался Сэм.

– Игорь Валентинович меня звать. А Вам, девочка, что подать? Может, поесть чего желаете?

– Мне ничего, спасибо, я не голодна. Но хотела бы узнать, где в вашем поселке найти душ или ванную?

– Душ, ванную? – Карчмарь

засмеялся. – Лучше… тут есть баня. Алена, своди ее в нашу баню.

– Пап, я, что нянчиться с ней должна?

– Когда ты сама в последний раз мылась? – Спросил Игорь Валентинович свою дочь.

– Позавчера, а что?

– А то, как свинтус ходишь, хоть бы лицо умыла.

– Чего? – девушка стерла передником черные пятна копоти со своего лица.
– Все, теперь чистая.

– Так… – корчмарь нахмурился.
– Ну-ка марш в баню мойся, чтобы завтра чистой была.

– Ладно, ладно, - недовольно сказала Алена, и взглянула на меня.
– Чего стоишь, пошли.
– Девушка сняла с себя передник, свернула его у стола с обглоданными костями, и взяла под руку.

– Спокойной ночи, Катя, - пожелал мне Сэм.

– И с легким паром, Катя, - сказал Витарр.

– Спасибо, спокойной ночи.

– Счастливо, - Алена помахала рукой.

– Много дров не кидай, - вслед сказал корчмарь.

Мы вышли из корчмы, и направились в северную часть деревни. Алёна здоровалась с каждым человеком по пути.

– Значит, тебя зовут Катя, а кто те двое?

– Это мой брат Сэм и музыкант Витарр.

– Музыкант… надо было остаться и попросить его сыграть, а то скоро он будет уже не в состоянии взять в руки инструмент, - посмеялась девушка.
– Куда едите?

– В Ривдан.

– Там вроде как эпидемия. Не лучшее время вы выбрали для поездки.

– Да, к сожалению.

– Мне стало интересно, тебя назвали ровийским именем, а твоего брата зовут Сэм. Это что получается - вы сводные?

– Э… да, у нас разные родители.

– Говоришь на эмильском как на родном.

– Я родилась в Трависе, и выросла там.

– А я родилась в Архинске, но папа решил переехать в эту грязную деревушку, где, либо рыбачат и занимаются сельским хозяйством, либо пьют и дерутся.
– Через несколько секунд молчания Алена рассказала о своем прошлом.
– После того как наш дом сгорел вместе с моей мамой, папа записался в армию, и пошел в Ривдан палить из пушки по эродинцам. За меткость его прозвали рыжим пушкарем.

– Я соболезную твоей утрате.

– Да ладно тебе.

– Я тоже потеряла маму в детстве, она погибла в Ровийском лесу, когда вместе с моим отцом искала поселение иных.

– Вот это да! А твои родители авантюристы еще те. И как, нашли поселение?

– К несчастью, нет.

Мы шли по улице с огороженными небольшим деревянным забором участками, жилые

дома были весьма скромного и даже ветхого вида.

– Пришли, вот мой дом.
– Алена показала на одноэтажную деревянную избу.

Пройдя через калитку, залаяла дворовая собака.

– Тихо, Лайка, это я.
– Алена утихомирила собаку, бросив ей кость, вынутую из своего свернутого передника. Собака перестала замечать кого-либо, и увлеклась объеданием кости. Я рассмотрела собаку, это была эродинская трехцветная овчарка.

– Хорошая у вас собака.
– Заметила я.

– Да, Лайке три года. Ее мать умерла этой зимой, совсем старая была. Эродинцы оставили многих собак при отступлении, мой отец забрал одного щенка себе. Слушай, Кать, помоги воды наносить, а я пока баню растоплю.

– Хорошо, а где вода?

– За туалетом сарай, там ведра. У сливов бочки с водой. Сбрось лишний багаж на порог, чтобы не мешался.

Я положила сумку на пороге дома, и пошла в сарай. Взяв пару деревянных ведер, я неаккуратно зачерпнула воду из бочки, окунув туда всю свою руку. Попробовав поднять ведро, вес его оказался слишком тяжелым. После тщетных попыток я отлила немного воды, и, доставая ведро из бочки, случайно его наклонила, пролив воду на себя.

– Блин! Какая же я дура! – выругалась я.
– Все платье замочила.
– Терять нечего, -подумала я, и зачерпнула воду снова. Взявшись за ручку обеими руками, я достала ведро с половиной воды в нем, затем повторила ту же операцию с другим ведром.

Покачиваясь, я дотащила ведра до бани. Но упала, поскользнувшись на пороге предбанника. Ведра неумолимо обрушились на меня, разливая воду во все стороны.

– Что там за шум, - послышался голос из парной. Алена выглянула из двери, и увидела такую картину: я лежала на деревянном полу предбанника, распластавшись животом в луже воды, и виноватым взглядом смотрела на девушку.

– Пффф… «громкий смех» - Алена схватилась за живот, и стала истерично хохотать. Я тоже начала смеяться вместе с ней.

Целую минуту мы не могли остановить свой смех, и сползли на пол, пытаясь подавить инстинктивное желание смеяться. Алена вытирала слезы, и пыталась поднять меня, но ее руки ослабевали под натиском новой волны смеха.

– Катя, ухахах, не смеши меня, пожалуйста.

– Я стараюсь, ахахах, прости.

– Надо с тебя платье снять, ухахах, и повесить его сушиться в предбаннике.

– Да, ахахах, только надо встать.

Алена преодолела слабость и подняла меня, посадив на скамейку рядом.