Киллер
Шрифт:
— Привет! Ну что, какие планы?
При виде меня, он потушил сигарету и выкинул в урну.
— Отлично выглядишь, — открыл дверь машины, — запрыгивай.
— Я сгораю от любопытства, — предупредила, усаживаясь на переднее сидение. — Ну же, не томи.
— Какой сегодня день? — с хитрой улыбкой спросил, выезжая на широкий проспект.
— Шестое июля, вторник.
— Все верно, и что это значит?
Лихорадочно перебирала варианты, но ничего подходящего в голову не приходило. Пожала плечами:
— Без понятия.
— Чему вас только учат? — усмехнулся, кинув
Я вспыхнула огнём, захлопав в ладоши:
— Вау! Настоящие гуляния?!
Он расхохотался, увидев мой восторг:
— Самые настоящие!
Через тихий Дон, на левый берег, все дальше и дальше удалялись от города, проезжая небольшие деревеньки одну за другой, и широкие колосистые поля, переливающиеся в лучах закатного солнца. Наконец, Глеб свернул на второстепенную дорогу, скромно выглядывающую из-за густо насажденной лесополосы.
— Ты здесь кого-то знаешь? — спросила, разглядывая разноцветные домики, мелькающие за окном.
— Да, Саня, мой друг, родом отсюда. Он нас и пригласил, — улыбнулся Глеб, останавливая возле широкой мощеной площади, усаженной по периметру пышными кустами роз. Народ толпился и гудел. Парни в белых широких рубахах, вышитых традиционными узорами, девушки — в льняных сорочках на разный лад.
— Ой, а я не по случаю одета, — выдохнула, рассматривая венок, опоясывающий голову одной из девушек.
— Ничего, я подготовился, — Глеб перегнулся через кресло назад и вытащил пакет с белоснежной сорочкой. — Идём? Переоденешься и пора уже праздновать.
— Я готова!
***
Льняная сорочка оказалась слегка великоватой и скрывала от глаз линии фигуры. Что-то мне подсказывало, что это было сделано намеренно. Провела пальцами по красным узорам вышивки, оторачивающим V-образный вырез и рукава — красиво. Сплела волосы в тугую косу и подвязала сорочку пояском своего платья, намечая талию. Так лучше. Покрутилась возле зеркала, в доме у друга Глеба, придирчиво осмотрела отражение и поймала себя на мысли, что хочу понравиться. Щеки окрасились лёгким румянцем, глаза заблестели. Что-то в нем есть такое, цепляющее.
— Идём, все уже уходят, — тихо раздалось со стороны дверного проема. Потолки низкие и Глеб почти цеплял их русой макушкой. Льняная рубаха растягивалась на широких плечах, подчёркивая сильные руки и мощную грудную клетку, но, при этом, скрывала рельефный пресс, который я уже имела удовольствие созерцать. В тусклом свете комнаты глаза горели, с любопытством ощупывая каждую чёрточку моего лица.
— Тебе нравится то, что ты видишь? — сглотнув спросила, задерживая свой взгляд на подвернутых рукавах, оголяющих загорелые руки с тугими канатами мышц. Он сузил глаза и заиграл, проступающими на скулах, желваками.
— Откуда в тебе столько смелости, птичка? — уклончиво спросил, складывая руки на груди.
— Засиделась в клетке, — бросила ещё один взгляд на своё отражение и подошла к Глебу.
— Хочешь проверить на что способны твои крылья? — вкрадчиво прошептал, наклонившись к моему лицу.
От низкого тембра перехватило дыхание, а сердце зашлось барабанной дробью.
— Хочу, —
Уголки его рта слегка приподнялись в улыбке:
— Очень.
— Что очень?
— Мне очень нравится то, что я вижу.
2.4
Из дома выходила, сдерживая хмельную улыбку. Он молча ступал за мной шаг в шаг, обдавая жаром своего тела. Молодежь белой вереницей тянулась по просёлочной дороге, нараспев затягивая что-то невнятное. Ускорили шаг, нагоняя, веселящийся народ.
Саша со своей подругой Олей плелись позади всех, обнимаясь и щупая друг дружку за бока. Со стороны они выглядели, как пара, и не скажешь, что познакомились несколько часов назад.
Вся процессия двигалась к заранее выкошенному пяточку, посреди луга, раскинувшего свои края у быстрой неширокой речушки. Самые шустрые уже сооружали высокий купальский костёр в центре и несколько поменьше по бокам.
— Ну, чего плетётесь? Помогать кто будет?! — возмутился один из юношей, складывавший поленья пирамидкой.
— Держись с Олей, она местная. Сейчас девушки пойдут отдельно, а мы пока здесь все подготовим. Встретимся позже, — быстро проинструктировал меня Глеб и что-то шепнул Оле на ухо. Она хохотнула и потянула меня за рукав сорочки, присоединяясь к общему девичьему ручейку, с песнями утекающему в открытое поле. Оглянувшись через плечо, наткнулась на задумчивый мужской взгляд, прожигающий мне позвонок. По коже пробежал ни то холодок, ни то сладкое чувство предвкушения.
— Чего растерянная такая? Цветы собирай, венок плести будем! — ткнула меня в бок острым локтем Оля, звонким голоском выдёргивая из омута неопределенности. — Только обувь у кромки оставь. Нужно босиком идти.
Послушно скинула шелковые туфельки, с удовольствием погружая ступню в мягкий луговой ковёр. Когда в последний раз босая ходила по траве и не вспомню.
Девушки рассредоточились по полю и завели песню:
— На Ивана, на Купала красна девица гадала
Где мой милый, ненаглядный, где ты лада моя…
В полевых цветах и травах я не разбиралась, так что собирала лишь те, что прельщали глазу и хорошо смотрелись вместе. Белые, васильковые, жёлтые и оранжевые, красные. Несколько зелёных веточек с резными лепестками для контраста.
— Закрывай калитку тихонько ночью праздник, то какой
Слышишь песен голос звонкий над кострами, над рекой,
Все дороги засветились, это было, не приснилось…
Обрадовалась, угадав ромашку, одуванчик, лаванду и шалфей — ещё не все потеряно! Девушки переглядывались между собой, кокетливо хихикали, мечтательно зарывались лицами в собранные букеты. Самые голосистые на высоких нотах брали припев, создавая магию. Иначе и не скажешь. Тёплый ветерок колыхал ковыль, терзал подол сорочки и ласкал кожу. Таинственно шуршал в кроне деревьев, возвышающихся вдоль реки.