Киллера заказывали?

Бабкин Борис Николаевич

– Я тоже этого хочу, – кивнула Валентина. – Достала она меня своими угрозами.

– А я не прочь посмотреть на вашу разборку. Обожаю, когда бабы отношения выясняют. Но не расслабляйся: Дашка баба боевая и тренированная. Мужиков тоже щелкает, как орешки.

В дверь постучали. Ли с пистолетом бросился к окну. Валентина тоже вскочила. Китаец осторожно выглянул в окно.

– Можно? – с усмешкой спросил, открывая дверь, Ировский.

– Григорий Петрович, – изумленно посмотрела на него Валентина, – вы же сказали, что приедете завтра.

– Всегда появляйся раньше, – Ировский закрыл за собой дверь, – чем тебя ожидают. Правило разведчика и мужа, возвращающегося из командировки, – хохотнул он.

– Но ты ей не муж, – убирая пистолет,

сказал Ли.

– Все еще впереди! – Поставив сумку и чемодан, Ировский поцеловал Валентину в щеку. – А ты, значит, Хунхуз? – посмотрел он на Ли.

– Иногда так называют. А ты, значит, и есть тот самый Ировский? – в тон ему проговорил Ли. – Хорошо, что мы встретились. – Он сел. – Есть несколько вопросов, и желательно, чтобы ты ответил честно. Зачем…

– А ты кто есть-то? – усмехнулся Ировский. – Все, что нужно, я сказал Мастеру.

– Не ври, – остановила его Валентина. – Ты говорил только со мной. Мастера ты не встречал и не разговаривал с ним.

– Ошибаешься! – Ировский улыбнулся. – Я знаю Мастера. Потому и вышел на тебя. Я думал, он будет здесь. Но вместо него тебя встретил. – Он улыбнулся китайцу. – Как говорится, нет худа без добра. У меня к тебе есть серьезное предложение.

– Говори, – кивнул китаец.

– Такое говорится наедине, – улыбнулся Ировский. – Ты уж извини нас, Валюша, я должен побеседовать с ним с глазу на глаз.

– Так что, – вспылила Валентина, – мне уйти?

– Сходи за коньяком и фруктами. – Ировский положил на стол деньги. – Я устал с дороги и не купил ничего.

– Хорошо! – Женщина схватила деньги. – А на свои куплю крысиного яду! – Она выскочила из комнаты.

– В общем, вот что я хочу тебе сказать, – дождавшись хлопка входной двери, начал Ировский.

– Надо непременно найти Тополева, – заявил Сергей, – и все выяснить. Например, я считаю, что вы несете полную чушь. Тополев был в розыске, за ним по пятам шли омоновцы, а он полез в горящий дом спасать совсем незнакомых ему стариков и ребенка. В общем, я тоже искал причину, побудившую Тополева помочь вам, и тоже был склонен думать, что он замешан в этом деле и, подставляя нам людей Пахана, пытается выгородить настоящего убийцу. И даже имел в виду вот что: всех, кого мы взяли, убирают. Это и объясняет желание Пахана прикончить Тополева. Но я видел глаза Пахана, в них был страх. Он причастен к этому делу. Именно за бумагами к Лапину приезжали Пингвин с Шустрым. Это у Пахана, так сказать, дипломаты, которые пытаются договориться по-хорошему. Ну а если не получится, то в дело вступают его орлы вроде Ломовика, Худого, Бурого, и еще там есть кое-кто. Я назвал самых отпетых. На каждом крови полно, но, – он недовольно поморщился, – пока они гуляют. Ломовика брали дважды. Но самое большее – он провел в психдиспансере три месяца. У него куча справок, и ничего ему предъявить невозможно, доказательств нет. Свидетели отказываются от своих показаний. Кого покупают, кого запугивают. Вот так-то. А Тополев чист перед вами. Надо найти его и поговорить. По крайней мере хотя бы предупредить. Он помог вам, и мы просто обязаны…

– А я убежден, – перебил его майор, – что Тополев ухлопал Лапина. А нас навел на след…

– Найдите его, – настойчиво повторил Сергей. – В нарушение всех законов я вам дам санкцию на арест. Найдите его и…

– Да не надо санкции, – остановил его Сысоев. – Тебя за это с работы снимут к чертям собачьим. Я его и так найду.

– Надеюсь, найдешь еще живого, – отозвался Сергей.

– А что ты вдруг так за него забеспокоился? – спросил майор. – И почему не веришь в его вину? Неужели я не убедил тебя?

– Я видел глаза Пахана, – ответил Сергей, – и понял, что он все знает и пора с ним кончать. Я говорил с таможенниками. Лес уходит большими партиями в Финляндию и Швецию. С сотрудниками, обвиненными в получении взяток, договаривался именно Пахан. Но мне это удалось узнать из разговоров с обвиняемыми. Они, разумеется, не признают

своей вины. В общем, среди них есть один мой хороший знакомый, благодаря ему я это и узнал. У меня есть возможность упрятать за решетку компанию Пахана во главе с ним самим. И я сделаю это. Леонов – самозванец. Он объявил себя вором в законе и собрал вокруг себя нескольких уголовных вожаков – авторитетами их назвать нельзя, но на криминогенную обстановку в городе, да и в области, они влияют весьма существенно. Эти профессионалы работают очень осторожно. За семь месяцев были задержаны только трое, но и их выпустили, нет состава преступления. Хотя двоих взяли на рэкете, но через трое суток отпустили – потерпевшие изменили показания. А тут есть реальный шанс покончить с этой компанией. Если же Пахан не даст мне зацепки, я устрою так, что его шестерки узнают, что он самозванец, и…

– Ты хоть понимаешь, – перебил его майор, – чем для тебя это может обернуться?

– Знаешь, – сказал Сергей, – мне иногда бывает стыдно, что я работаю в правоохранительных органах. Ко мне уже несколько раз обращались соседки моей бабушки. Их на рынке обирают люди Пахана, и никто ничего с ним сделать не может. Поэтому я не упущу такой шанс и покончу с Паханом и его подонками, чего бы мне это ни стоило. И пусть со мной поступают как хотят. Я хоть соседкам бабушкиным смогу в глаза спокойно смотреть.

Рудаков и Сысоев переглянулись.

– А то только и слышишь, – продолжил Сергей, – менты все взяточники и сами преступники, даже с прославленной Петровки банду полковников взяли. Что уж об остальных говорить… Но на Тополева вы зря грешите. Я ему верю. Он помог вам не потому, что вы милиция, а чтоб было хуже этим мафиозным отморозкам. Тополев прекрасно понимает, что следующим трупом запросто может стать он или кто-то из его знакомых. А вы, Андрей Валентинович, – он взглянул на майора, – приводили вроде бы убедительные доводы, но упустили один немаловажный факт: Тополев никогда не был связан с организованной преступностью и никогда ни на кого не работал. Он хищник-одиночка. Я просмотрел его дело. Отбывая срок, он жил мужиком, хотя среди его знакомых в колонии было много заблатненных и даже один вор в законе. Тополев не стал блатным. Поэтому уж извините, но вы напридумывали себе участие Тополева в убийстве Лапина и водителя. Если бы не были убиты Лопатин и Лохин, а также не было попытки убить вас, я бы, может, тоже искал вину Тополева. Но я убежден, что Тополев не участвовал в преступлении, а рассказал только о том, что случайно видел и слышал. То, что он нашел следы „Нивы“, а вы ничего не заметили, неудивительно. Ведь Тополев таежник, а кто в тайге не умеет наблюдать, тот долго там не проживет.

– Вообще-то Сергей верно говорит. – Майор посмотрел на Сысоева. – Накрутили мы себя и пришли к мнению, что Тополев виновен. Но все скоро выяснится, и мы узнаем, кто прав. А найти Тополева надо, пока его не пришили люди Пахана. Значит, говоришь, Пахан перепугался? – усмехнулся он.

– Еще как! – кивнул Сергей. – Особенно когда я ему сказал, что он самозванец, и назвал причину, по которой он никак не может быть вором в законе. Правда, я немного сглупил, не взял санкцию на обыск. Просто побоялся. Санкция – это уже перебор, и если Пахан пожаловался бы, меня сразу вышибли бы из прокуратуры. А такого удовольствия я ему доставить не имею права.

Когда Ли ушел, его место в комнате Валентины занял Худой.

– Ладно, – кивнул он, выслушав Григория, – сделаю.

– Не раньше, – напомнил Ировский, – чем скажу я. Сейчас еще не время. Но очень скоро твои услуги мне понадобятся. И вот что, – оглянувшись на дверь, он понизил голос, – не стоит откровенничать с Валькой, это еще та штучка. К тому же сразу об этом узнает и Мастер. А он не любит, когда его обходят.

– Понял. Но я сейчас…

– Особо не рвись, – остановил его Ировский. – Я и приехал, чтоб с тобой поговорить. Непонятно мне, зачем Мастер тебя от Пахана забрал? – задумчиво пробормотал он.