КИМ 1
Шрифт:
– Товарищ Киров, что случилось?
– спросила Ефремова.
– Я слышала какой-то шум в коридоре.
– В меня стреляли, - ответил Киров и тут же поспешил успокоить испуганно ахнувшую женщину.
– Не волнуйтесь, уже все в порядке! Преступник схвачен и находится под охраной.
– Как же так, товарищ Киров?
– ахнула секретарша.
– Кому, вообще, пришло в голову в вас стрелять?
– Следствие разберется, - твердо произнес Киров.
– Товарищ Ефремова, скоро в Смольный прибудут сотрудники НКВД. Уверен, они захотят поговорить со мной по поводу произошедшего. Попросите,
– Хорошо, товарищ Киров, - кивнула Ефремова.
Открыв дверь кабинета своим ключом, Киров вошел в кабинет. Белов, также оставивший на вешалке в приемной свои пальто и кепку, подхватил с пола свой рюкзак из черной парусины и проследовал за Сергеем Мироновичем. Оказавшись в кабинете, Белов с любопытством окинул взглядом интерьер, Киров же с интересом осматривал Белова.
На первый взгляд, Белов ничем, кроме роста, не выделялся. Обычный молодой человек с умным интеллигентным лицом и серьезным взглядом. Одет тепло и практично, без какой-либо показной роскоши. Плечевая кобура с торчавшей из нее рукояткой небольшого пистолета, конечно, не вписывалась в образ простого парня, но и ей, в конце концов можно было найти объяснение.
Однако, при более внимательном рассмотрении все оказывалось не так просто. Белов и двигался как-то иначе, чем все, и вел себя несколько странно. Одни только его постоянные усмешки чего стоят! Казалось, что Белов знает нечто, неизвестное окружающим, и это его веселит. Да и осматривался он сейчас не как человек, впервые попавший в кабинет к высокому начальству, а так, будто он уже бывал здесь ранее!
Возникла неловкая пауза. Белов, который вроде бы хотел о чем-то поговорить, задумчиво осматривал кабинет, а Сергей Миронович понятия не имел, о чем его спрашивать.
– И как вам мой кабинет?
– поинтересовался Киров, чтобы хоть как-то начать разговор.
Белов оторвался от портрета Карла Маркса, висевшего между двумя окнами, и повернувшись к Кирову, посмотрел тому в глаза.
– Товарищ Киров, нас сейчас никто не может подслушивать?
– негромко спросил Белов вместо ответа.
– Не должны, - озадаченно ответил Киров, не ожидавший подобного вопроса.
– В приемной только товарищ Ефремова, а она не имеет привычки подслушивать.
– Проверить это я, к сожалению, не могу, поэтому придется поверить вам на слово, - вздохнул Белов.
– Что же касается вашего вопроса про кабинет, то недели три назад я уже был в нем на экскурсии.
– Что-то я не припомню, чтобы три недели назад в мой кабинет кто-то приходил на экскурсию, - скептически заметил Киров.
– Это было еще в две тысячи двадцать первом году, - спокойно, словно озвучивая нечто очевидное, пояснил Белов.
– Товарищ Киров, вы мне, скорее всего, не поверите, но я из будущего!
Сказать, что Киров был ошарашен словами Белова, значит не сказать ничего. Благодарный за спасение своей жизни, Сергей Миронович начал проникаться к Белову определенным доверием, и тут он слышит такое! Сергей Миронович внимательно вгляделся в лицо молодого человека, выискивая в его чертах хоть какие-то признаки безумия… и не находил их.
– И вы, наверное, можете
– наконец, произнес Киров.
– Попробую, - вздохнул Белов, ставя на стул свой рюкзак и откидывая верхний клапан.
Из рюкзака было извлечено нечто вроде большого блокнота или тонкой книги в кожаной обложке. Когда же Белов откинул застежку и открыл книгу, оказалось, что страницы - это всего лишь имитация, а под обложкой находится большая черная пластина, покрытая сверху стеклом.
Под заинтересованным взглядом Кирова Белов нажал на что-то сбоку пластины и на стекле появилось изображение нескольких солдат, стоявших на каких-то руинах. Один из них держал в руках знамя с серпом и молотом в углу. Изображение было черно-белым и только знамя было ярко-красного цвета.
Поверх картинки были цифры «16:42» и несколько столбцов точек. Белов провел пальцем по пластине, соединяя точки в какую-то загогулину и изображение на ней изменилось. Теперь на фоне все той же картинки с солдатами было несколько рядов квадратных значков.
Киров, активно интересовавшийся техническими новинками и имевший в своей квартире несколько радиоприемников, быстро понял, что устройство, которое он видит перед собой построено на технологиях, абсолютно невозможных в настоящее время, и сейчас заинтересованно следил за манипуляциями Белова.
– Что это?
– спросил, наконец, Киров.
– Это планшет производства японской фирмы «SONY», - пояснил Белов.
– В принципе, игрушка, но временами весьма полезная.
– И что она может, эта игрушка?
– поинтересовался Киров.
– С ее помощью можно, например, читать книги, слушать музыку, смотреть кино, - ответил Белов.
– Продемонстрируете?
– недоверчиво и, вместе с тем, заинтересованно спросил Киров.
– Легко!
– усмехнулся Белов.
– Товарищ Киров, вы, кажется, любите джаз?
– Да, - озадаченно ответил Киров, недоумевая, откуда Белову это известно.
Своей любви к джазу Киров никогда не скрывал, но и особенно о ней не распространялся, поэтому об этом его увлечении знали его жена, обслуга, а также особо близкие товарищи по партии, вроде Сталина и Орджоникидзе. Откуда об этом было известно Белову, было решительно непонятно. Впрочем, если он и правда из будущего - он вполне мог об этом знать.
Белов, тем временем, нажал пальцем на один из квадратиков, после чего еще два или три раза нажал на строчки в каких-то списках. На устройстве появилось изображение пластинки с каким-то значками под ней, а в кабинете негромко зазвучала композиция «Blue Harlem» Дюка Эллингтона. Киров непроизвольно улыбнулся и принялся слушать.
Эту композицию Сергей Миронович уже неоднократно слышал, но сейчас звук был гораздо чище и насыщеннее, чем у патефона. Кирову очень хотелось поинтересоваться у Белова, нельзя ли сделать звук погромче, но он прекрасно понимал, что более громкий звук может привлечь внимание секретаря в приемной, а это сейчас было нежелательно. Поэтому он просто молча наслаждался музыкой.
Наконец, мелодия закончилась. Киров совсем другими глазами посмотрел сначала на планшет, а затем и на Белова, слова которого больше не казались ему бредом сумасшедшего.