КИМ 1
Шрифт:
Опытное конструкторское бюро по винтокрылым аппаратам уже существовало, а Михаил Леонтьевич Миль уже разработал фундаментальные основы аэродинамики для подобных машин, включая и общую теорию несущего винта. Вот Максим и решил начать работу над винтокрылым аппаратом на одиннадцать лет раньше, чем это было в его истории, а заодно ввести в оборот само слово «вертолет», придуманное Камовым только в сороковом году. В идеале ему хотелось получить что-то вроде Ми-4, только с верхним расположением двигателя, как на Ми-1. Впрочем, какой-то особой необходимости в вертолете Максим не видел и рассматривал этот проект исключительно как задел на будущее.
Закончив
С добычей полезных ископаемых все было гораздо лучше, чем в его истории. Нефтяники вовсю осваивали нефтяные месторождения Татарстана и потихоньку начинали присматриваться к Западной Сибири. По всей Сибири же строились предприятия, добывающие медь, олово, алюминий и даже титан. Словом, товарищ Сталин грамотно распорядился полученной от Максима картой полезных ископаемых.
С автомобилями тоже все было гораздо лучше, чем в известном Максиму прошлом. С конвейеров заводов ГАЗ и ЗИЛ уже сошли первые грузовые автомобили, созданные по переданным Максимом чертежам. Пусть пока только гражданского назначения и исключительно с задним приводом, но и это, по мнению Максима, было большим достижением!
Наконец, Максим нашел ту область науки и промышленности, которую еще не коснулось его внимание, а именно - фармакологию. А поскольку его собственные познания в этой области ограничивались пониманием того, какие таблетки в каких случаях нужно принимать, он призвал на помощь Грету Шнайдер, которая, будучи дочерью врача по происхождению и санинструктором по военно-учетной специальности, разбиралась в медицине заметно лучше него самого.
Изучив известный Грете список простых лекарств, Максим смог разобраться с состоянием фармакологической промышленности в СССР и в мире. Оказалось, что аспирин уже пять лет производится в Казани, анальгин, по словам Греты, считался тогда быстрорастворимым аналогом пирамидона и производился в Германии, про парацетамол же Шнайдер и вовсе не слышала[2].
Ситуацию нужно было срочно исправлять, и в Научно-исследовательский химико-фармацевтический институт были отправлены соответствующие формулы. На мгновенное исправление ситуации Максим не рассчитывал, понимая, что пройдет некоторое время, пока химики синтезируют и испытают препараты, однако, он считал, что страна все равно получит нужные ей лекарства гораздо быстрее, чем это случилось в его истории.
Не забыл Максим и об антибиотиках. И пусть сэр Александр Флеминг еще в тысяча девятьсот двадцать девятом году выделил первый антибиотик и назвал его пенициллином, получить стабильную формулу препарата англичанам удалось только в тридцать восьмом году, а наладить массовый выпуск - и вовсе в сорок третьем. В СССР же пенициллин начали производить лишь в следующем, сорок четвертом году.
Помимо пенициллина Максим озаботился также и вопросом создания стрептомицина - второго в истории антибиотика, являвшегося эффективным средством против туберкулеза и чумы. Этот препарат был открыт в сорок втором году американским ученым Зельманом Ваксманом, а в сорок шестом году, после нескольких лет тестирований и доработок начал применяться для лечения туберкулеза.
Ждать столько времени Максим не собирался и подготовил материалы по антибиотикам к отправке во Всесоюзный институт экспериментальной медицины, указав в сопроводительной записке, что к работе над новыми препаратами
Максим уже собирался закончить с медицинскими препаратами, если бы не вмешалась Грета, которую, как санинструктора, в первую очередь интересовали простые и надежные препараты, которые можно применять на поле боя, а не какие-то там сложные антибиотики. В частности, ее очень интересовали быстродействующие обезболивающие препараты, а также антисептики.
«Я олень!
– подумал тогда Максим, с трудом удержавшись от того, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу.
– Про промедол-то я и забыл! Хорошо, Грета подсказала, а то так бы и не вспомнил!»
Благодарно чмокнув девушку в румяную щечку, Максим полез искать соответствующие материалы. Начал он, впрочем, не с промедола, а с антисептиков, а именно - с фурацелина, в известном Максиму прошлом разработанного в сорок седьмом году в Риге. Преимущество этого препарата перед спиртом заключалось в том, что он не обжигал ткани и мог спокойно использоваться при как при открытых ранах, так и при обработке слизистых оболочек.
Распечатал Максим материалы и по тримеперидину, чаще называемому промедолом. По своему действию этот препарат близок к морфину, но обладает менее выраженными побочными эффектами. Насчет же того, что промедол является наркотиком и может вызвать зависимость, Максим не переживал. О таком явлении, как наркомания, в Советском Союзе еще не слышали, а одна-две дозы в случае ранения зависимости не вызовут.
Вместе с самим препаратом Максим решил разработать и шприц-тюбик, благо уже скоро в СССР начнется производство полиэтилена для него. Вообще, после замечания Греты Максим начал задумываться о выдаче всем красноармейцам индивидуальных аптечек, наподобие хорошо известной ему аптечки АИ-2, но, по здравому размышлению, решил отложить этот вопрос на потом. Следовало сперва понять, лекарства какого назначения будут нужны бойцам и какие из существующих препаратов для этих целей подойдут.
«Ну вот, только я решил отстраниться от военщины и заняться чем-то мирным, как тут же вернулся обратно к армии. Судьба у меня такая, что ли?» - вздохнул Максим и отправил на печать первую из многих статью по ядерным технологиям, решив, что это будет последней темой, которую он подготовит к отправке в соответствующий НИИ.
Отправка советских войск в Испанию была назначена на первые числа ноября и подготовить больше материалов Максим просто не успевал, тем более что ему и самому нужно было подготовиться к командировке, а это оказалось не так просто, как он поначалу думал. Полевую форму нового образца, например, пришлось заказывать в ателье, причем как себе, так и девушкам. Уж больно нестандартный был у них рост.
В итоге были пошиты комплекты формы как для обычного, так и для жаркого климатов, а для девушек - еще и комплекты женской формы с юбкой, и платья для ношения вне строя.
То же самое касалось и обуви, которую так же пришлось шить на заказ. Производство армейских ботинок нового образца уже началось, но вся изготовленная обувь пока что шла исключительно в отдельные армейские части, вроде спешно формируемой Ворошиловым добровольческой бригады. Вот Максиму и пришлось через Власика узнавать адрес хорошего сапожника, который и пошил на всю компанию как высокие ботинки для выходов в поле, так и ботинки к форме для жаркого климата вместе с женскими туфлями для ношения вне строя.