Ким Филби - супершпион КГБ
Шрифт:
Наша переписка прерывалась лишь один раз — когда я дал цитату из письма Филби в статье, которую написал для «Санди таймc». Я процитировал мнение Филби о книге Эндрю Бойле «Климат измены», в которой Энтони Блант изобличается как агент русских. Сам Филби не особенно возражал против того, чтобы его цитировали, хотя он говорил мне в Москве, «если бы я знал, что вы собираетесь обнародовать мои мысли, я бы более тщательно их отрабатывал». Но, очевидно, наставники Филби из КГБ возражали против подобного использования личной переписки, и она прекратилась более чем на год.
Когда до меня дошли слухи о болезни Филби, я написал ему письмо, в котором указал,
«Появилось поколение людей, которое находится под большим воздействием той скупой информации о вас, которой оно располагает. В подтверждение этого посылаю вам вырезку из газеты «Обсервер», в которой говорится о Джулии Берчилл, являющейся выразителем настроений молодых англичан. В качестве своего героя Джулия рассматривает только вас и Грэма Грина.
Мне кажется, что нам следует подробно побеседовать о ваших взглядах. Беседу можно записать на пленку, чтобы потом по каналам Би-би-си показать всему миру. Би-би-си поддерживает эту идею и хотела бы дать эту запись в качестве заглавной части своей пользующейся большим успехом серии «Товарищи», в которой о жизни в Советском Союзе рассказывается больше, чем во всех подготовленных до сих пор материалах».
Прямого ответа на это предложение Филби не дал, но в письме одному из своих детей сообщил, что получил мое предложение, но вынужден ответить отказом.
Относительно телевидения он повторил свое мнение, высказанное ранее в одном из своих писем ко мне: «У меня снобистское неприятие тележурналистики. Жужжание камер, бесчисленные провода и маленькие человечки, согнув тела в три погибели и пятящиеся задом, — все это снижает торжественность или трогательность события».
И Филби добавляет: «Только Найтли и его записная книжка — это еще приемлемый вариант».
Узнав об этом, я написал Филби письмо, в котором указал, что разделяю его мысли о телевидении, что намереваюсь поехать в США, Австралию и Индию и, возможно, на пути домой мы, наконец, могли бы встретиться. Филби не ответил, поэтому я вновь написал ему из Индии. Я сообщил, что мы с женой будем в СССР в составе туристской группы по случаю 70-й годовщины Октябрьской революции. В письмо я вложил маршрут нашей поездки, список гостиниц, где будем останавливаться, и вновь указал, что, если у Филби есть время и он достаточно здоров, мы могли бы встретиться.
Во время ноябрьской поездки по СССР я о Филби ничего не слышал, но по возвращении в Лондон получил от него письмо, датированное 13 ноября 1987 года. Филби писал: «Дорогой Найтли! Ваше письмо из Индии шло шесть недель, так что о возможности за рюмкой поболтать с вами узнал слишком поздно. Если вы еще не передумали, в недалеком будущем мы могли бы встретиться и обо всем поговорить.
Мы пришлем вам телеграмму с приглашением прилететь на несколько дней в Москву. Естественно, что вы прибудете без этих телекамер и магнитофонов. Только вы, ваша жена и ваша записная книжка — в таком порядке.
Договоримся еще о некоторых деталях. Я очень дорожу своим уединением и не хочу, чтобы вы оказались перед дверью моей московской квартиры в сопровождении всего корпуса московских иностранных журналистов. Кроме того, утечка с вашей стороны информации о целях поездки поставит договоренность под вопрос.
И наконец, я благодарю вас за то терпение и благожелательность, с которыми вы вели переписку со мной.
Передайте привет и наилучшие пожелания вашей супруге. Ваш Г. А. Р.
2 декабря я получил телеграмму: «Можете ли прибыть в Москву во второй половине января? Ответ телеграфируйте. Филби». Я ответил, что эти сроки нас устраивают. Наконец 8 января пришло приглашение: «Ожидаем прибытия вас с супругой. Телеграфируйте дату и номер рейса. С приветом Филби».
Я представил эту телеграмму и другие документы на получение визы в советское консульство на Бейсуотер Роуд. Помня предупреждение Филби о том, что «утечка с вашей стороны информации о целях поездки поставит договоренность под вопрос», я никому не говорил о поездке и старался избегать контактов с коллегами.
Но, войдя в консульство, я увидел двух журналистов из лондонской газеты «Дейли миррор», спорящих с консульским работником по поводу получения виз для поездки в СССР. К счастью, они не знали меня. Я специально подошел к дальнему от них окошку. Но дальнейший ход событий пошел по непредвиденному мною неблагоприятному пути. Просмотрев мое заявление на получение виз и внимательно изучив телеграмму Филби, сотрудник консульства громко спросил: «Кто такой Филби и где он работает?» В предупредительном жесте я поднес палец к губам, кивнув в сторону журналистов из «Дейли миррор», жестом попросил дать ручку и листок бумаги, на котором начеркал: «Филби — это генерал КГБ». Просунул этот листок сотруднику консульства под решетку окошка. Прочитав, он с удивлением посмотрел на меня и исчез в соседней комнате. Появившись через несколько минут, он шепотом сказал мне, что «виза будет готова завтра утром».
Мы прилетели в Москву в понедельник вечером 18 января. В тот год зима была очень мягкой. В течение нескольких недель температура колебалась около нуля градусов по Цельсию, улицы города были покрыты не снегом, а грязной жижей. Мы прошли через паспортный контроль, вместе со всеми постояли в очереди к сотруднику таможни, затем женщина из Интуриста направила нас к такси, на котором мы доехали до гостиницы «Белград». Мы находились в номере не больше двадцати минут, когда зазвонил телефон. Поскольку это был мой первый разговор с Филби, я его хорошо запомнил. После небольшой паузы послышался голос:
— Это вы, Найтли?
Я. Да.
Филби. Говорит Ким Филби.
Я. Здравствуйте, господин Филби.
Филби. Рад вас слышать и рад, что вы прибыли благополучно. Очень устали, или хотите провести вечер с нами?
Я. Мы предпочитали бы последнее.
Филби. Будете ли готовы поехать к нам минут через 20?
Я. Конечно.
Филби. Хорошо. Минут через 25 спускайтесь в фойе, мой сосед заберет вас.
«Соседом» Филби оказался Владимир, крупный, жизнерадостный молодой человек, в черном кожаном пальто. Возможно, он и жил по соседству с Филби, но, как позднее признал сам Ким, Владимир являлся офицером КГБ из административной секции. Он проводил нас к маленькой автомашине черного цвета. За рулем сидел еще один сотрудник КГБ, Борис, который потом регулярно возил нас на встречи с Филби. Поскольку Филби ранее предупредил, что свой домашний адрес он никому не дает, мы ожидали, что на пути к его квартире мы будем петлять. Однако нас повезли прямо к Филби. Иногда машина притормаживала, и Владимир указывал шоферу дорогу. Поскольку дело происходило ночью, а для левого поворота в Москве приходилось делать большие объезды, я не запомнил дороги к Филби. Но понял, что он живет в центре города.