Кино, вино и домино

Арбатова Мария Ивановна

– Как? – недоверчиво встрепенулся он.

– Ходила на семинары по выживанию. Способов миллион. Если вода в местности считается опасной, возьмите на литр воды две чайные ложки яблочного уксуса, немного меда и пять капель пятипроцентного йода. Через несколько минут будет пригодна для питья. Запомнили? Еще можете выдрать из свитера шерстяную нитку, сделать из нее фитиль, опустить одним концом в полную емкость, другим в пустую. И так несколько раз. Можете бросить в воду клубок шерсти и отжать его, вода из клубка будет чище. Можете смешать воду с землей и дать ей отстояться.

Можете носить с собой мешок сушеных листьев рябины и класть их на два часа в воду. Они делают питьевой даже болотную воду…

Ольга перечисляла рецепты очистки воды удивленному Руслану Адамову аж до Неаполя. И под конец он пообещал написать картину «Мировой океан» сушеными листьями рябины.

В городе их встретили шум, гам, завешанные сушащимся бельем улицы, ездящие, «как им удобно», машины, переходящие улицы, «как им удобно», пешеходы, ругань между первыми и вторыми, диалоги через всю улицу, клокочущие рынки, нарядные магазины одежды, затейливые сувенирные лавки, расточающие чудный запах пиццерии, яркие фруктовые развалы… Все цвело, звало, манило и сулило неисчерпаемые наслаждения.

Но пробежаться по городу не было времени, и толпа высыпалась в здание аэропорта. Там было скучно.

– Смотрите, как чудовищно работает их служба безопасности! – сказал Егор Золотов, решив размяться после долгой отсидки в автобусе. – У них в башке только пять направлений: еда, секс, футбол, семья и религия! Направления «работа» нет как класса! Ставим простенький эксперимент. Вот этот пакет с пустыми бутылками Андрюха сейчас аккуратно оставит возле урны и уйдет. Засекайте время, посмотрим, через сколько суток вызовут саперов!

Продолжая карнавал, Егор с Андреем Николаевым скрутили муляж «террористического пакета», напихали туда пустых бутылок от граппы и «Свежачка».

Андрей, озираясь, как полагается террористу, под общий хохот подошел к урне и поставил его рядом. К пакету немедленно подошла итальянская семья с тремя орущими малышами: на руках, в коляске и за руку. Партия мамы, орущей на папу, успешно перекрывала трио.

– Тettarella, cretino, imbecille! Сomrare tettarella! – орала жена.

Муж пытался возразить, но волна крика сметала его. Он махнул рукой и ушел, утаскивая за собой одного из орущих малышей. Хотя в террористическом муляже и были пустые бутылки, Андрею Николаеву стало неудобно.

Он подошел к женщине с детьми и, к наслаждению фестивальцев, предупредил:

– Сюда не ходи, снег башка упадет, савсем мертвый будэшь!

Женщина внимательно посмотрела на него, потом приложила руку к пышной груди и сказала:

– Рrego, signore! Mio marito – idiota, vo e vengo!

После чего сунула в руки Андрею Николаеву коляску с орущим младенцем и побежала за мужем с криком:

– Farmacia, idiota! Farmacia!

И пока фестивальная толпа надрывалась от хохота, «террорист-любитель» вынужден был показывать младенцу в коляске козу, позволять теребить себя за длинные седые волосы и скакать вприсядку.

При этом он периодически хватал очередного бегущего мимо него служащего аэропорта, тыкал пальцем в пакет и предупреждал:

– Террористо,

пакето, бандито!

– Si, signore! – участливо кивал служащий и бежал по своим делам.

– Ну хоть теперь вы поняли? – спросил Шиковский всех и никого в отдельности. – Главное в комедии дель арте – импровизационный метод работы. Я все время объясняю это студентам! Создание сценического ансамбля с помощью повышенного внимания к партнеру. Если внимательно не следить за импровизационными репликами и линией поведения, невозможно вписаться в контекст спектакля. Обычная итальянская толпа – это целостный театр! А у нас что на сцене, что в жизни: кто в лес, кто по дрова…

Наконец подошла очередь на досмотр ручной клади, и равнодушные к террористическим пакетам громкоголосые неапольские таможенники вытащили из Ветиной сумки те самые желтенькие тюбики с натуральной косметикой из Реджио Калабрия.

Вета орала как резаная, но не помогло. Видимо, таможенники так отметили Ветину женскую привлекательность и шорты-бикини, потому что на крем в Ольгиной сумке даже не посмотрели.

Ашот Квирикян лобызался с Куколкой, как в последний раз. Ее самолет летел в Лондон через два часа. Лера прощалась чуть не со слезами на глазах, целовалась со всеми по очереди.

Особенно страстно с Ингой. Обещала писать по электронке, звонить, приехать в Москву и всех увидеть. Джакопо не поехал провожать – поехал решать проблемы с карабинерами.

Заходя за таможенную черту, Инга кричала Лере:

– Если что со здоровьем, сразу прыгай в самолет! Я тебе все оформлю в лучшем виде! Медицина ваша – говно! Я тебе как профессионал говорю!

– А ты сразу пиши, как у тебя оливковое масло кончится. Не экономь! Я тебе сразу десять литров со стюардами передам! – махала рукой Лера и вытирала глаза.

Дьюти фри был плохонький. Ничего интересного, кроме сыра и «Лимончеллы». Ольгу сзади по-хозяйски сгреб Картонов:

– Как это мне за весь фестиваль удалось не затащить тебя в постель? Скажи, как по-английски «кошелек»? А то у меня лопатник позорный!

Ольга сказала, он трижды повторил и убежал покупать новый кошелек для гонораров от папы римского и папы калабрийского.

В отличие от Руслана Адамова она испытывала нежность к этому славному деревенскому парню, сумевшему «выгодно вложить» свое скромное дарование. Он ведь не был совсем бездарным, просто откликнулся на вызов времени, которое востребовало от него не художественные, а пиаровские данные.

Время хотело видеть скульптора не в рабочем халате, замазанном гипсом, а в фирменном пиджаке, залитом дорогим шампанским. И он прилежно изображал звезду, ньюсмейкера, светского льва, героя-любовника.

Его упрямый русопятский фас с бородой лопатой ехидно смотрел на население с телевизоров, обложек, шоколадок и витрин мужской одежды. При том, что это было самое последнее амплуа, к которому происхождение подготовило этого «сукина сына, камаринского мужика».

В отличие от большинства фестивальных масок Василий Картонов был явлением, равным самому себе. С ним можно было заниматься сексом и дружить. Это можно было делать по очереди и одновременно.