Шрифт:
Неархос ГЕОРГИАДИС
КИНОКЕФАЛОС*
Фантастический рассказ
Перевод Татьяны Рахматуллиной
Что это было? Собрание верующих на паперти, выражающих обожание своему Богу, или толпа служащих перед директорской дверью, поклоняющаяся своему Начальнику? Никто не может с уверенностью ничего сказать. Бесспорно только то, что каждый в отдельности и все вместе сообща, женщины и мужчины, превозносили такие хвалы и молитвы, какие мало кому из богов удавалось слышать, а уж смертным и подавно.
_______________
* К и н о к е ф а л о с - в переводе с греческого -
голова (прим. переводчика).
– Великолепный, Господь и Бог наш! Славится имя твое, да прекрасны будут твои деяния.
– Он всемогущ. Властвует над счастьем и несчастьем нашим и детей наших! Мы должны выполнять все его желания и петь восторженные покаянные гимны.
– Он смотрит на нас сверху, и чтобы мы ни делали, ему все известно. Для него стены и закрытые двери - не преграда.
– Он вездесущ. О чем бы мы ни говорили, он сразу же узнает об этом, чтобы наказать своих хулителей и вознаградить воспевающих ему хвалу.
– Обо всем нашептывают ему в уши его ангелы. Поэтому мы называем его Всезнающим и непрестанно благославляем его имя!
– По нашим делам он воздает нам и наказания и щедро награждает.
– Если мы выполняем его желания?..
– Он возвеличивает нас.
– Если же мы возражаем ему?..
– Бросает нас вниз и топчет.
– В любом случае мы признаем, что поступает он всегда справедливо.
– И если он иногда избивает нас, а мы не видим причины этому...
– ...то, значит - мы, несомненно, мы в чем-то провинились и не сознаем этого.
– Всемогущий знает наши грехи лучше нас.
– Но если он без причины унижает нас, то делает это лишь для того, чтобы проверить наше долготерпение и веру в него.
– А если мы будем безропотно терпеть все, то этот справедливый судья (может быть, за десять, а то и за двадцать лет работы), обязательно поднимет нас на прежнее, а, может, и лучшее место.
– От его глаз, лица, да и от всей головы исходит такое сияние и такое величие, что мы не осмеливаемся посмотреть ему в лицо, ибо можем ослепнуть.
– Его сияние так же сильно, как солнца. И те немногие, кто все-таки осмеливаются взглянуть на него, говорят, что в каждой его морщине на лице запечатлена вековая мудрость и какая-то таинственная значимость. Счастлив тот, кто сможет расшифровать ее.
– А что касается его голоса, то он так же звучен, как тысяча рек вместе взятые, и так же гармоничен, как небесная мелодия. Он диктует нам свои новые желания, которые всегда должны быть исполнены до последней точки.
В сборище участвовал и один юноша, еще не посвященный во все те таинства, о которых знали и говорили другие; или, если быть точнее, он должен был впервые увидеть Главного. Он носил в себе заранее то огромное восхищение, которое сквозило во всем, что он слышал, чтобы при первой возможности возложить его как фимиам к алтарю Воплощенного Бога.
Когда наконец Главный вышел из святая святых и сел на трон, воцарилась смертельная тишина, которую прерывали только свистящие звуки восхищения и возгласы обожания.
– Несомненно, наш Бог - лучший и главнейший в районе и один из величайших в мире!
– промолвил
– Да славится каждое слово его. В звуках голоса воплощена вечная и нетленная истина, - прошептал другой.
– Счастливы мы, что живем под его властью и служим ему, - высказался третий.
Он, торопясь как можно быстрее и лучше быть посвященным в таинство, приподнял голову и украдкой посмотрел в лицо Главному. То, что он увидел, было так неожиданно, что он стал сомневаться в достоверности восприятия своих органов чувств.
– Склони голову, - требовательно зашипели стоящие рядом с ним.
Он был вынужден устремить в пол свой непочтительный взгляд. Однако напряг свой слух, с трепетом ожидая услышать первые звуки из святых уст. "Бог" набрал воздуха и начал говорить... Теперь юноша не сомневался в том, что звуки, исходящие из его гортани, ничего святого или, по крайней мере, человеческого, не имели. Это был настоящий лай. Собачий лай.
– Но у него ведь собачья голова, - осмелился пробормотать юноша, смотря прямо в огромную морщинистую и волосатую морду, которая свистела астматическим дыханием, брызгала слюной, текущей с висящего языка, поражала гноящимися глазами, острыми клыками, большими ушами.
Коллеги юноши - мужчины и женщины - повернули голову и посмотрели на нечестивца с ужасным отвращением и презрением. Словно по какому-то мановению, как будто он заражен какой-то опасной инфекционной болезнью, все отошли от него на расстояние двух метров. Вокруг него образовалась пустота - круг изоляции.
В тот же день Главный позвал кощунствующего в Дирекцию и попросил закрыть за собой дверь. Секретарша, как ни старалась навострить профессионально отработанные уши, не смогла услышать ничего, кроме дикого лая, шума опрокинутых стульев и столов, разбивающегося с треском стекла, криков боли и стона.
Наконец непосвященный юноша вышел: рубашка и брюки его были разорваны. На его бедре не хватало куска мяса. Чьи-то клыки и когти оставили свои следы на всем его теле.
К сожалению, неизвестно, что там было сказано и что произошло, поскольку протокольная запись не велась. Однако с того дня (после его возращения на работу, по окончанию больничного листа), бывший непосвященный стал посвящаться так усердно, что можно было ему позавидовать. И через несколько месяцев его зрение и слух настолько исправились, точнее - избавились от иллюзий, что он дошел до того, что не просто соглашался с другими, но и преуспевал в гимнах и восхвалениях Главному.
Более того, на соревновании по коленопреклонению и сгибанию позвоночника юноша, уже посвященный, побил все рекорды. И на конкурсе "Псалма почитания" он получил первую денежную премию вместе с грамотой, написанной золотыми буквами.
Теперь голова Главного уже не казалась ему отвратительной. Наоборот, он им восхищался. И перед собой он поставил цель и задачу всей жизни уподобиться ему. С годами, постепенно проходя через стадии преображения (метаморфозы, репетируя перед зеркалом и мучительно привыкая, он полностью добился своей цели. Он создал себя по образу и подобию Главного. Он стал корифеем в хоре обожающих.