Киносценарии и повести
Шрифт:
– Когда я проснулась, стояла ночь. Я почувствовала, что улыбаюсь. Несколько недель я прожила с этим сном в душе, богатая и счастливая. И вдруг! вдруг обнаружила, что беременна. Поначалу решила, что сошла с ума: предчувствие предчувствием, но от снов ведь не беременеют. Я ведь, - чуть закраснелась, отвела глаза, - я ведь была! девственна! А потом подумала!
– Потом подумала, - мрачно вмешался Печальный, - что это было не сном, а явью.
– Да, именно так, - не обратила Мадонна внимания на интонацию Печального.
– Потом!
– продолжила
– Что он вас забыл!!
– мстительно сказал Печальный.
– Нет, как можно!
– возмутилась Мадонна.
– Я подумала, что он попал в беду.
– Приснившийся?
– ехидно поинтересовался Печальный, но Мадонна не стала реагировать на ехидство:
– !и поняла, что должна ему помочь. Мне смутно вспомнилось: он что-то говорил про ваш город. И вот, приехала сюда. Хожу целыми днями по улицам, пытаюсь встретить его или узнать что-нибудь о нем.
– Что ж у меня-то не спросили?
– спросил Печальный.
– Н-не знаю. Постеснялась! Ваш дом так похож на то, что он мне рассказывал!
– Это уж точно!
– подтвердил Печальный.
– Похож!
– Теперь вы понимаете, Юсуф, что я и впрямь несвободна?
Печальный встал, прошелся по комнате.
– Понимаете?
– повторила Мадонна.
– Он бросил вас!
– жестко и страстно припечатал Печальный.
– Бросил и все волшебство. Попользовался и бросил! Его стиль!
– Не смейте так говорить!
– тоже вскочила Мадонна.
– Не смейте!
– Бросил!
– распахнул Печальный окно, подставил лицо под струи дождя.
– Бросил!
– заорал, перекрикивая очередной удар грома.
Мадонна заплакала. Печальный пришел в себя, приблизился к ней, приобнял осторожно, погладил по волосам:
– Не надо, не плачьте. Я попробую разыскать вам этого человека. Но если окажется, что ни в какой он не в беде?..
– Печальный взял в ладони лицо Мадонны, пристально посмотрел в ее глаза.
– Если окажется, что ни в какой он не в беде?.. Вы уверены, что ваше поведение не просто стандартное поведение женщины, которую оставил любовник?
– Я?
– высвободилась Мадонна, отошла, потом вернулась.
– Я! Я не знаю.
Шпионским шагом, с фоторужьем наизготовку, перебегал Энергичный от одного подслеповатого окошка длинного приземистого барака к другому, ловя видоискателем разгуливающего, словно петух в курятнике, между одетыми в ярокополосые платья работницами поликового кооперативного цеха Мафиози. Раз щелкнул затвором, другой, третий! Нет! недостаточно выразительными получались снимки, не удовлетворяли высоким творческим установкам Энергичного. Он переждал минутку, пока Мафиози стоял к нему спиною, прицелился еще раз, и тут цепкая клешня ухватила охотника за шиворот.
– Что такое?!
– диссидент-диссидентом взвился Энергичный.
– По какому
– А вот мы сейчас узнаем, - довольно добродушно ответил огромных размеров охранник, - по какому праву ты ходишь по объекту и фотографируешь. Сведем, куда следует - там пленочку-то проя-а-вят.
– А куда следует?
– попытался Энергичный сарказмом перебить нехороший страх.
– Туда!
– лапидарно выразился охранник и чувствительно заломил Энергичному руку.
– По какому объекту?!
– повизгивал тот, направляемый опытной дланью ко входу.
– По какому объекту?! Мастерская кооперативная - тоже мне: объект!!
– Ты?
– удивился Мафиози, пойдя на шум и увидев Энергичного.
– Я!
– настолько гордо, насколько позволяло ему скрюченное положение, ответил Энергичный.
– За "жигулями", что ли, пришел?
– Фотографировал он, - пояснил охранник.
– Отпусти, - кивнул Мафиози пальцем, и охранник выполнил это распоряжение столь же добродушно, как перед тем проводил задержание.
– И чего снимал?
– поинтересовался Мафиози, когда они остались одни.
– Материалы на меня для ОБХСС собираешь? Ну-ну. Или, может, для прессы? Поскольку, так сказать!
– Мафиози иронически ухмыльнулся, - гласность? Ну? Молчишь?
– А в самом деле!
– решился вдруг Энергичный и принял позу партизана на допросе.
– Чего это я молчу? Можно и поговорить! Только выйдем отсюда, - демонстративно скривил нос в направлении полуподполикового производства.
Покуда одноклассники, выбравшись на воздух, на лавочку, под тень огромного чинара, раскатывали нелегкий и для одного, и для другого разговор, Печальный беседовал с надменной продавщицею, разделенный с нею прилавком "Детского мира":
– Значит, говорите, если девочка - розовый, а если мальчик - голубой? Младенчику-то, наверное, все равно. Но раз вы говорите, что так принято!
– Ничего я не говорю, - презрительно выдавила из себя продавщица. Сболтнула сдуру, так сразу цепляться! По мне - хоть вообще не покупайте: меньше бегать.
Печальный пересчитал свой не слишком богатый денежный запас.
– Давайте знаете что? Давайте-ка и тот и другой!
– Сорок три шестьдесят в кассу, - уронила продавщица и демонстративно отвернулась.
– Любовь, значит, у них, говоришь?
– забарабанил Мафиози пальцами по отполированному тысячами задов дереву скамьи.
– Любовь!
– вызывающе ответил Энергичный.
– А ребенок, - не столько спросил, сколько констатировал Мафиози, от меня.
– От тебя!
– подтвердил Энергичный.
– А фотография моя, значит, говоришь, нужна, чтоб показать ей, какой я подонок?
– Приблизительно так, - согласился Энергичный.
– А она, значит, говоришь, - продолжал итожить Мафиози информацию, полученную от одноклассника, - порядочная. Что не мешает ей третий месяц жить в квартире Юсуфа.
– Говорю!
– гордо вскинул голову Энергичный.