Кинжал и яд
Шрифт:
Пусть же начнется Война Алой и Белой розы и пусть рухнет сама земля, ибо Суффолку никогда уже не увидеть свою возлюбленную королеву…
В течение трех дней Маргарита отказывалась от пищи. С сухими глазами и искаженным мукой лицом бродила она по дворцовому саду или же сидела в высоком кресле, уставившись в одну точку и прислушиваясь к тому, как рождается в ней совершенно новое существо. Ей было всего девятнадцать лет, но любовь и юность покинули ее навсегда. Теперь только суровый долг повелевал жить: она должна была защищать королевство, а главное, уберечь слабого и кроткого супруга от ужасной участи Суффолка. Маргарита мечтала спасти Генриха, спасти
Возможно, Маргарита еще долго пребывала бы в этом мрачном оцепенении, если бы ее не привели в чувство тревожные вести: в графстве Кент вспыхнул мятеж, возглавляемый регентом Ирландии Ричардом Йорком. И королева мгновенно стала сама собой — настолько, сильны были в этой молодой женщине жажда борьбы и власти.
Коварный герцог Йорк, зная, что отныне Генрих лишен покровительства дяди и защиты Суффолка, решил завладеть троном. Маргариту он никогда всерьез не принимал и считал, что лишь одно препятствие мешало ему сразу же потребовать отречения короля — любовь народа. Память о Генрихе V и святое помазание превратили хрупкого монарха в божьего избранника. Для того чтобы уничтожить эту преграду, Йорк обратился к помощи призрака…
В одно прекрасное утро ошеломленная Англия узнала о чудесном воскрешении наследника короны Эдмунда Мортимера, скончавшегося двадцать пять лет тому назад. Это был ловкий ход, поскольку Мортимер являлся прямым потомком Эдуарда III и его права на престол были более весомыми, чем претензии Ланкастеров. Сестра же «воскресшего из мертвых» приходилась родной матерью Ричарду Йорку…
Разумеется, во всем этом не было ни крупицы правды. Роль псевдо-Мортимера исполнял ловкий и готовый на все авантюрист по имени Джек Кед, который при посредстве золота герцога приобрел громадную популярность среди нищего и полудикого населения графства Кент. Армия самозванца росла как снежный ком — ибо во все времена народ истово верит в чудеса. С войском, состоявшим из двадцати тысяч голодранцев, Джек Кед двинулся на Лондон.
Странная это была война: неудачи сменялись удачами, и обеим сторонам пришлось испытать на себе слепую силу судьбы. Маргарита и Генрих двинули навстречу авантюристу собственную, хорошо обученную армию, и тот, не желая ввязываться в битву, обратился в бегство. Но тут Маргарита проявила внезапную слабость: помня о судьбе Суффолка, она не воспользовалась своим преимуществом и приказала отступить, чтобы король мог укрыться в мощной крепости Кенилворт. Кед мгновенно воспрянул духом и вступил в Лондон, где повел себя таким образом, что достойные лондонцы, поначалу поверившие ему, вскоре не выдержали его бесчинств. Начались уличные схватки, и кардинал Кемп, мудрый советник короля Генриха VI, воспользовался этим. Он обещал прощение всем мятежникам, которые, побросав оружие, немедленно разбежались. Джек Кед скрылся в Кенте, где вскоре был убит одним из своих прежних соратников.
Пережив два тревожных месяца, король и королева смогли вернуться в Лондон, чтобы хоть немного передохнуть. Однако поражение Джека Кеда не остановило Ричарда Йорка. Напротив: все происшедшее показало ему, насколько хрупкой и беззащитной стала королевская власть. Джек Кед был для герцога всего лишь орудием, и если это орудие оказалось ненадежным — стало быть, нужно найти другое, более мощное и эффективное!
На пути к достижению своей цели Йорк обрел невольного и совершенно неожиданного помощника — это был регент Франции Эдмунд Бофорт, герцог Сомерсет, безвольный и бездарный полководец.
Сомерсет не только отказался защищать Кан, но из опасения, как бы его подчиненным не пришла в голову нелепая мысль упорствовать, фактически открыл городские ворота вражеским войскам. Дело в том, что при нем находились жена и дети, а герцогиня отнюдь не желала быть героиней и при первом же пушечном выстреле стала на коленях умолять мужа сдаться. Хуже всего было то, что он ее послушался! Обезумевший от ярости военный комендант Кана покинул Францию на парусном корабле и отплыл… в Ирландию, где рассказал обо всем Ричарду Йорку.
Можно себе представить, с каким ликованием рыцарь Белой розы встретил известие об этом позоре! Не теряя времени, он, в свою очередь, сел на корабль и отправился в Англию, решив, что для него настала пора самолично предстать перед добрым народом своего набожного кузена.
И вновь кардинал Кемп, первым почувствовав угрозу, сумел разрядить обстановку. Ему удалось убедить Ричарда Йорка, что английский народ еще не готов свергнуть своего короля, и тот решил наблюдать за ходом событий из фамильного замка Фатерингей. А злосчастный Сомерсет между тем не нашел ничего лучшего, как вернуться в столицу.
Именно тогда Маргарита упустила самый верный и, быть может, единственный шанс завоевать расположение своего народа. Нормандский разгром вызвал в стране бурю гнева, и все англичане жаждали мести. Едва лишь Сомерсет прибыл в Лондон, парламент устроил над ним суд: его лишили командования и приговорили к тюремному заключению в Тауэре.
К несчастью, прежде чем предстать перед высшим трибуналом своей страны, Сомерсет сумел повидаться с королевой и убедить ее в совершенной по отношению к нему несправедливости. Обольстительный и ловкий во всем, что касалось женщин, он внушил Маргарите, что стал жертвой обстоятельств, а главной причиной всех свалившихся на него несчастий была его любовь к ней.
— Теперь у вас остался лишь один защитник, мадам! — заявил Сомерсет. — Только на меня вы можете опереться, а уступив парламенту, сыграете на руку моим и вашим врагам…
Этот весьма зыбкий довод оказал неотразимое действие. Сердце королевы дрогнуло. Она внимательно выслушала его… и поверила. Поверила настолько, что приказала немедленно отменить решение парламента, однако даже этого ей показалось недостаточно. Через несколько дней Сомерсет был назначен… главнокомандующим всеми английскими войсками!
Это был какой-то дурной сон; стерпеть подобное англичане не могли. И тогда Ричард Йорк сбросил маску, которая уже давно его тяготила: он прибыл из Ирландии не для того, чтобы спокойно смотреть на возвышение Сомерсета. Покинув Фатерингей, он вернулся в свой лондонский дворец и принялся за дело.
Для королевской четы наступили тяжелые времена. С каждым днем положение ухудшалось, пока не наступил тот зловещий вечер 6 января 1451 года, когда Генрих, заняв место за столом, услышал от своего сенешаля, что ужина сегодня не будет, ибо поставщики двора, которым не платили уже очень давно, отказались поставлять продукты в Вестминстер.