Кинжал из плоти
Шрифт:
Увидев дверь в контору приоткрытой, я удивился, но тут же вспомнил о бандитах, которые мне ее сломали. Мне даже подумалось, что они могут ждать меня внутри, но когда я щелкнул выключателем, комната оказалась пустой. Тоже неплохо, так как оружия у меня теперь нет.
В кабинете было тепло и влажно, рубашка сразу прилипла к телу, поэтому я повесил пиджак на вешалку, развязал галстук и подвернул рукава на рубашке. Когда отворот натянулся на бицепс, в глаза бросилась красная точка на сгибе руки. Я все еще не помнил, где, черт возьми, она ко мне пристала.
Присев за стол, я взглянул на часы. Без пяти минут семь. Снаружи
Вот так, Логан. Выброси все из головы и действуй как дитя. Поверь, так будет лучше. Хватит миндальничать. Мне надо кое-кого потрясти и, причем, потрясти как следует. Особенно Бордена, если только он найдется. И если мне не понравятся его ответы, я буду мять его, пока не получу того, что нужно.
Взгляд остановился на часах. Семь вечера. Бордена можно поймать или в его конторе, или дома. Я схватил телефон. И вспомнил.
Мне срочно надо в гостиницу «Феникс». Комната 524. Я вскочил, раскатал рукава, снял с вешалки пиджак и выбежал в коридор. Гостиница «Феникс», подумал я. Феникс — большое здание на Бродвее. И надо торопиться. Это очень важно. Скорее, скорее. Я выключил свет и начал закрывать дверь. Нельзя же оставлять ее открытой. Но мешали чертовы книги на полу. Нет времени, Логан. Действуй поживее. Гостиница «Феникс». Название маячило в моем уме. Я остановился, перевел взгляд на книги и почувствовал безотлагательную настоятельность, почти надрывный крик внутри себя, который приказывал мне двигаться, спешить, торопиться, куда бы я ни шел.
Я встряхнул головой. Мне бы не позавидовал и старый сумасшедший. Я наклонился, поднял книги и в слабом освещении выхватил заголовок: ГИПНОТИЗМ. Книга Д. Х. Эстбрукса, известного профессора психологии. Мне вспомнился воображаемый медведь, которого он создал для забавы, используя гипноз. А время-то уходит! Мне надо положить книги на стол и бежать. Но глупый медвежонок застрял в моем уме. Я видел, как он резвится по койкам и бродит в коридорах госпиталя. Когда Эстбрукс говорил медсестрам, что медведь сидит на его постели, они с криками бежали к психиатру. Я рассмеялся. И тут же замолчал. Это уже похоже на попугая Джея. Попугая, которого видел и чувствовал только Джей. Капелька холода поползла вверх по моей спине и забралась в волосы на затылке. Попугай Джея. Мне вспомнилось, как Джей сидел за столом напротив меня, его лицо сморщилось и постарело, и он говорил: «Точка в точку, Марк. Каждый полдень, точка в точку».
Семь. Семь часов, точка в точку. Я положил книги на стол, хотел выйти… Надо было идти. Фразы, картины, слова заплясали в моей голове. Брюс Уилсон, спокойный и серьезный, говорил мне… фразы из книги… Джей сказал: «Войди в мое положение». Точка в точку, точка в точку.
Не знаю, как долго я стоял. Взгляд перешел на часы. В темноте кабинета я едва различал очертания цифр. Две минуты восьмого. Но этого не может быть. Я даже вспотел. Лицо и ладони тоже стали влажными. Я испугался. Вдруг вспомнилось, как
Паника превратилась в холодный шар вокруг желудка. Какое безумие! Этого со мной быть не могло. Не могло! Я стоял перед столом, расставив ноги, словно готовился к драке, но в комнате никого больше не было. Все только во мне, это только принуждение в моем уме. И тогда в голову вползла ужасная и пугающая мысль. Я попытался успокоиться, взглянуть на себя со стороны и понять, что происходит. Одно я знал точно: мне надо было идти в гостиницу «Феникс». Мне надо было идти. Но зачем? Я не помню, что когданибудь был там. Я даже не знаю, кто там меня ждет. Я знаю, что никогда в жизни не испытывал такого принуждения совершать непонятные для меня поступки.
Наконец я остановился на единственном ответе, который прояснял буквально все. Мне не надо никуда идти; просто кто-то другой принуждает меня к действию. Это внушение, вложенное в меня другим человеком.
Я вспомнил след укола на левой руке. Страх снова обрушился на меня. Я взрослый человек, стрелял, убил человека и теперь напуган. И отныне каждый раз, приближаясь к моменту истины, я буду испытывать страх, возможно, более мощный чем сейчас. Хотя нет. Это даже не страх. Это холодная рука на моем мозге, которая дергает меня то так, то эдак и требует без вопросов следовать ее приказам.
Но у меня появились вопросы. Я знал — это не то, что принадлежит мне. Я знал — здесь нет ничего сверхъестественного или сверхмощного, и я не буду делать то, что не желаю делать. Я буду сопротивляться.
Быстро пройдя через комнату, я включил в кабинете свет. Темнота исчезла, и моя паника ушла вместе с ней. Я заставил себя сесть за стол, прикурил сигарету, глубоко затянулся дымом, который странно успокаивал меня. Какое счастье, что я не ушел отсюда, как робот. Если бы Брюс не поговорил со мной, если бы он не дал мне эти книги…
Но как? Когда это произошло? Я сбросил пиджак и вновь завернул рукав. Вот это пятнышко. Внутри похолодело. Когда? Когда я его заметил? Утром. Утром, когда встал с постели. Мысль потрясла меня. Потрясла покрепче, чем что-либо еще. На секунду у меня закружилось в голове, в животе заныло, руки затряслись. Значит, Джея мог убить я.
Глава двенадцатая
Несколько секунд я оцепенело рассматривал пятно на своей руке. Казалось невероятным, что такая маленькая дрянь… Просто фантастика. Я почти не верил в это. Я просто не мог поверить. Наверное, должен быть другой ответ… он есть — вот только где? Но я принял догадку без колебаний: этот непреодолимый внутренний позыв, это принуждение идти в гостиницу не могли быть ничем иным, как постгипнотическим внушением. Невероятно, но вполне реально. И я это понимал. Осталось узнать, что стоит за этим — или, вернее, кто.
Прошло лишь пять минут. Кто же меня ждет в гостинице «Феникс»? Если я буду медлить это насторожит его… или ее. Как сказал Брюс, это может быть любой, абсолютно любой человек. Мой ум промчался по именам и лицам всех тех, кого я видел за последние два дня, но мне никак не удавалось собрать удиравшие мысли. Я встал, снова надел пиджак и вышел из кабинета. Как только я переступлю порог гостиницы, мне сразу станет легче, я оживу. Ничего не поделаешь — гвоздик вбили по шляпку. Теперь мне это ясно.