Кинжал Разума
Шрифт:
Ухура прервала связь, и Кирк резко обернулся к Мак-Кою.
– Объясни.
– Все это не звучит правдиво, Джим, – произнес медик. – Я не думаю, что состояние нашего пациента – результат от собственных действий. Что-то с ним сделали. Правда, доказательств нет, это всего лишь впечатление – но сильное.
– Этого недостаточно, – произнес Кирк, раздражаясь неизвестно почему. – Вы здесь имеете дело не с обычной колонией, Боунс. За последние двадцать лет Адамс сделал так много, чтобы революционизировать, сделать более гуманными тюрьму и лечение преступников, чем все остальное человечество за сорок веков. Я бывал в исправительных
– А кто сказал что-то про обвинения? – холодно возразил Мак-Кой. – Просто надо задать вопросы. Предлог провести расследование. Если что-то не так, Адамс постарается увильнуть. Думаешь, это может повредить?
– Думаю, нет. – Кирк кивнул Ухуре, которая снова включила связь. – Доктор Адамс? К сожалению, меня это смущает. Но один из моих офицеров только что напомнил мне, что согласно четким правилам наших звездолетных реестров, я обязан начать расследование этот дела, с тем чтобы надлежащий рапорт…
– Не надо извиняться, капитан Кирк, – произнес голос Адамса. – Я буду только рад, если вы сможете телепортироваться сюда, к нам, и сами разобраться во всем. Как вы понимаете, здесь у нас не так часто бывают посетители. Да, я был бы весьма вам признателен, если бы вы при проверке ограничились минимальным сопровождением. Мы вынуждены ограничивать наши внешние контакты, насколько это возможно.
– Понятно, мне уже приходилось посещать исправительные колонии раньше. Очень хорошо. Конец связи… Удовлетворены, Мак-Кой?
– Временно, – ответил, ничуть не смущаясь, медик.
– Хорошо. Так или иначе, мы будем держать ван Гелдера здесь, пока я не закончу расследование. Найдите мне кого-нибудь в вашем отделе, кто имел бы опыт в психиатрии и пенологии… – если возможно, пусть это будет один человек.
– Хелен Ноэль, думаю, вполне подойдет. У нее степень магистра, но она уже опубликовала несколько статей по проблемам реабилитации.
– Очень хорошо. Телепортация через час.
Хотя среди офицеров команды "Энтерпрайза" было весьма много женщин, Хелен Ноэль оказалась сюрпризом для Кирка. Он не знал, что эта молодая и почти невероятно хорошенькая девушка – из команды корабля. Первая их встреча случилась еще на рождественской вечеринке в медлаборатории. Тогда у него создалось впечатление, что она – пассажир; похоже, пассажиры-женщины чаще удостаивались беседы с капитаном. Атмосфера праздника позволила Кирку несколько выиграть в ее глазах… А теперь оказалось, что она была – впрочем, уже тогда – пополнением медгруппы корабля. Выражение ее лица, когда они встретились в телепортационной, было сдержанным, но он видел, что ей нравится его смущение.
Тантал представлял собой мрачный, безжизненный, опустошенный мир из-за отвратительно ураганного климата. Атмосфера планеты, в основном, состояла из азота, слегка разбавленного несколькими благородными газами – слишком плохое место, чтобы попытаться удрать. В этом он весьма напоминал другие исправительные колонии. И, как обычно, сама колония находилась под землей, на поверхности же было небольшое строение, где находились телепортационный отсек, лифт и несколько других служебных модулей.
Доктор Тристан Адамс встретил их в своем кабинете. На вид ему было чуть за сорок, на добродушном лице
С ним была высокая молодая женщина, хотя и несколько отчужденная, которую он представил как Леду. Кирк заметил в ней что-то странное, но не мог определить, что: наверное, отсутствие непринужденности в жестах и в голосе. Словно предугадав подобную реакцию, доктор Адамс продолжил:
– Леда прибыла сюда для лечения, но сейчас осталась у нас как терапевт. И очень хороший.
– Мне нравится моя работа, – бесцветным голосом произнесла девушка.
Взглядом спросив у Адамса разрешения, Кирк спросил:
– А кем вы были до того, как здесь оказались?
– Я была другой личностью, – ответила Леда. – Злобной, ненавидящей.
– Могу я спросить вас, какое преступление вы совершили?
– Я не знаю, – ответила Леда. – Это не имеет значения. Та личность больше не существует.
– Часть нашего лечения, капитан, заключается в том, чтобы похоронить прошлое, – произнес Адамс. – Если пациент может сжиться со своей памятью, тогда все в порядке. Но если воспоминания невыносимы, зачем их тащить за собой? Достаточно и той ноши, что предстоит нести далее. Что ж, пожалуй, начнем экскурсию?
– Боюсь, у нас не хватит времени на полный обход, – сказал Кирк. – При сложившихся обстоятельствах, я бы хотел ознакомиться с экспериментальным аппаратом, который нанес урон доктору ван Гелдеру. В конце концов, это главный пункт в нашем расследовании.
– Что ж, совершенно верно. Мало кому приятно говорить о своих неудачах, но все же отрицательный результат то же важен. Если вы проследуете со мной…
– Одну минуту, – произнес Кирк, вытаскивая передатчик из кармана брюк. – Мне необходимо связаться с кораблем. Если вы позволите…
Адамс кивнул, и Кирк отошел в сторону, слегка отвернувшись. Через мгновение послышался тихий голос Спока:
– Ван Гелдеру не лучше, но доктор Мак-Кой вытянул еще кое-какую информацию из его памяти. Это, однако, не слишком меняет ситуацию. Он настаивает, что Адамс – зловредный тип, а аппарат опасен. И никаких деталей.
– Хорошо. Я буду связываться с вами через каждые четыре часа. Пока все вроде бы в порядке. Конец связи.
– Готовы, капитан? – дружелюбно спросил Адамс. – Хорошо. Сюда, пожалуйста.
Отсек, в котором ван Гелдер, очевидно, претерпел свое таинственное изменение, для непривычного глаза Кирка выглядел точно так же, как и любой другой медицинский кабинет, пожалуй, более всего напоминая рентгеноскопическую лабораторию. Когда вошли Адамс, Кирк и Хелен, на столе лежал пациент, – похоже, без сознания. Из небольшого, но сложного прибора, свисавшего с потолка, на лбу пациента сфокусировался узкий, монохромный луч, наподобие лазерного. Рядом с дверью, у небольшого пульта, не защищенного экраном, стоял терапевт в униформе. Очевидно, что радиация, какова бы она ни была, не несла в себе опасности даже на таком небольшом расстоянии. Все выглядело совершенно спокойным.