Кио ку мицу! Совершенно секретно — при опасности сжечь!
Шрифт:
— В каком отношении?
Зорге пристально смотрел на другой берег пруда, где играли дети. На его покрывшемся весенним загаром лице, от подбородка вверх по скуле, шли синеватые шрамы — следы аварии.
— Вот что я думаю, — сказал Зорге, — нам нужно переходить на более активные формы работы…
— Но разве…
— Нет, нет, — Рихард движением руки остановил Одзаки, — конечно, нас нельзя упрекнуть в пассивности. Я говорю о другом. Все эти годы мы готовились к большим, главным событиям. Эти события приближаются, и теперь нам нужно не только фиксировать или предугадывать их, но пытаться на них воздействовать.
Рихард рассказал о том, что узнал на днях от Эйгена Отта, — о совещании пяти министров, о том, что японский кабинет согласился начать переговоры с Берлином о военном союзе против Советской России. Посол Отт получил инструкцию от Риббентропа, тот предписывал ему начать подготовку военного договора.
Несомненно, Гитлер намерен вовлечь Японию в войну с Россией, как только Германия начнет военные действия против русских.
— Нужно во что бы то ни стало сорвать или хотя бы оттянуть заключение такого договора, — говорил Зорге.
Оказалось, что Ходзуми Одзаки тоже кое-что знал о последних событиях. Принц Коноэ ушел недавно с поста премьер-министра, и в связи с этим Одзаки — его советник — лишился возможности знакомиться с документами правительственного кабинета. Но продолжались среды «любителей завтраков». А кроме того, Ходзуми получил новое назначение — стал советником в правлении Южно-Маньчжурской железной дороги. Это давало ему возможность пользоваться обширной информацией.
— Среди членов кабинета, — сказал Одзаки, — нет единодушного мнения по поводу нового военного договора. Они не могут договориться по некоторым вопросам.
— По каким именно? — спросил Зорге.
— Как и ожидалось, генеральный штаб поддержал предложение Берлина, но командование военно-морского флота сомневается — не посчитают ли англичане, что военный договор направлен и против них. На сторону Лондона, несомненно, встанут Соединенные Штаты. Японские адмиралы не решаются сейчас идти на конфликт с англо-американцами, хотя бы потому, что запасы нефти на военно-морских базах пока недостаточны для морской войны. Нужно время, чтобы накопить стратегические запасы. В то же самое время Германия рассчитывает, что военный договор укрепит антианглийские позиции вермахта.
— Мне кажется, это и есть наиболее уязвимее место в переговорах, — раздумывая, сказал Рихард. — Если бы только удалось взорвать переговоры! Надо поговорить с Вукеличем.
Условились, что следующую встречу проведут втроем — Зорге, Одзаки и Бранко Вукелич. Для этого, может быть, стоит поехать в Атами, там начинается курортный сезон, и встреча знакомых не вызовет подозрений. Тем более что Рихарду действительно нужно немного отдохнуть.
Одзаки начал осторожно действовать. В кругу людей, близких к правительственному кабинету, он высказывал мнение, что слишком категоричный, ко многому обязывающий Японию договор может раздражить Англию и Соединенные Штаты. Лучше поторговаться, полавировать… Что же касается России, то Одзаки сдержанно, но вполне логично говорил: к сожалению, события под Чан Ку-фыном показали, что Россия не так-то слаба, как предполагали. Не нужно торопиться! Следует накопить силы.
Это
Разговоры о секретном пакте возникали и на средах в кружке «любителей завтраков». После того как начались переговоры, эта тема не была уже столь секретной, как раньше. Одзаки высказывался крайне осторожно. Как-то он напомнил старую японскую пословицу: «Никогда не торопись сказать „да“ и не спеши верить тому, что тебе обещают…»
Принц Коноэ любил пословицы, сказанные ко времени. Напоминание Одзаки ему понравилось. В Тайном совете, председателем которого был теперь Коноэ, мнения тоже разделились.
Разногласия, возникшие в японском кабинете, вызвали недовольство, настороженность и раздражение Берлина. Риббентроп требовал ясного ответа. В последних числах мая он написал Отту:
«Вчера во время неофициальной и строго конфиденциальной беседы Осима сообщил мне следующее: он получил телеграмму от министра иностранных дел Арита, из которой ясно, что японское правительство решило воздержаться от вступления в войну в случае европейского конфликта. В очень решительных выражениях Осима ответил, что он отказывается передать эту точку зрения правительству Германии. После этого военмин Итагаки просил его не обострять отношений с Арита, чтобы не помешать дальнейшему обсуждению договора. Он подтвердил, что армия полна решимости разрешить этот вопрос как можно быстрее, даже рискуя падением кабинета. Мы здесь не можем понять, что происходит в Токио и почему японское правительство ведет себя так неопределенно и нерешительно».
Между Токио и Берлином пробежала серая кошка, именно этого и добивалась группа Рамзая…
Весной Рихард на неделю поехал отдохнуть в Атами — в курортный городок на берегу океана, в нескольких часах езды от столицы. Исии была в восторге от предстоящего путешествия. В бледно-розовом кимоно тона цветущей вишни, она сидела рядом с Рихардом, который, откинувшись на пружинящую спинку сиденья, уверенно вел машину. Широкий оби, расшитый шелковыми ветками вишни, плотно облегал ее талию. Наряд соответствовал моде сезона — цветению вишни, и только прическа — распущенные на европейский лад волосы — нарушала японский национальный стиль. Рихард улыбнулся:
— Ты как сакура, тебе надо цвести в саду…
Исии взглянула на Ики — наконец-то немного повеселел…
По дороге на полчаса задержались в Камакура, любовались статуей Большого Будды. По винтовой лестнице внутри статуи поднимались на самый верх, к голове Будды, откуда был виден холмистый берег, край океана, храм Хатимана, хранилище трех сокровищ богини Аматэрасу.
Обедали в яхт-клубе на островке Эносима, соединенном с берегом длинным мостом на бетонных сваях. Остров был обрывистый и высокий.
— Во времена сёгуната, — рассказал Рихард, — жители Эносима не выдержали осады врагов, покончили самоубийством — солдаты и женщины… Если вспыхнет война, мир превратится в такой же остров… Война — самоубийство…
Рихарда и сейчас одолевали неотвязные мысли, хотя так хотелось полностью отдаться короткому отдыху.
Дальше ехали берегом. Мелькнул и скрылся за песчаным холмом домик, где жили Клаузены. Потом надвинулись горные хребты Хаконе. За ними поднималась в небо красавица Фудзияма.