Киоск
Шрифт:
Борислав снял зимние сапоги и надел шерстяные домашние тапочки.
– Вот именно, мама. Эта квартира принесет нам хороший доход.
– В ней водится призрак.
– Нет, уже не водится. Отныне мы назовем это место студией, или, как говорят французы, ателье.
– Ателье! В самом деле! У меня сердце прямо трепещет! Борислав налил матери хорошую порцию ее любимого желудочного средства.
– Мама, я давно ждал подобного дня. Жизнь меняется для настоящих людей! Таких, как мы!
– Борислав налил себе полную чашку
– Эти забавные иностранцы, они даже не понимают, на что мы способны!
– Ох уж эти мужские разговоры о политике…
– Я читаю по лицам! Я знаю, чего хотят люди! Люди… они хотят новой жизни.
Она встала со стула, ее немного трясло.
– Подогрею тебе рагу. Уже поздно.
– Послушай меня, мама. Не бойся. Я тебе кое-что обещаю. Ты умрешь на шелковых простынях. У твоей постели будет стоять красивый священник, и масло, и святая вода, точно так, как ты всегда хотела. И у тебя будет большое гранитное надгробье, мама, с большими золотыми буквами.
Когда он съел рагу, она расплакалась от радости.
4.
После ужина Борислав проигнорировал обычное нытье матери: хорошо бы тебе найти суженую… Он похромал в местный спортивный бар, чтобы как следует выпить. Борислав теперь много не пил, потому что киоск сканировал его каждый раз, когда он сидел в нем, используя дешевый контур на сверхпроводниках, встроенный в стены из стекловолокна. Магнитное излучение контура пронизывало тело хозяина и показывало его кости и ткани на экране ноутбука. Затем сканер сравнивал состояние организма с данными последних дней и выдавал медицинский отчет.
Эта машина была дешевой пиратской копией сложного больничного сканера. В свое время возникли какие-то трудности с распространением этой технологии, но когда рухнула система общественного здравоохранения, людям пришлось взять в собственные руки решение некоторых проблем. Отчет о здоровье Борислава не слишком радовал. В артериях обнаружились бляшки. В почках - мелкие камушки. Ему следовало заняться зубами. Хуже всего - правая нога. Когда-то она была искалечена фугасом; за минувшие годы большая берцовая кость срослась, но срослась неправильно, и ниже старой раны кровь циркулировала плохо.
Старость губила его тело, и экран показывал этот процесс шаг за шагом. Борислав наблюдал, как стареет, но ничего не мог с этим поделать.
Разве что напиться. Он всю свою взрослую жизнь заправлялся спиртным, и вредное влияние алкоголя на его органы было очевидным. Поэтому сегодня он выпивал по литру йогурта в день, заливая его мультивитаминными фруктовыми соками из экологически чистых бумажных пакетов, одобренных европейцами, лицензированных и запатентованных. Он делал это неохотно и с глубоким отвращением, но видел на экране, что они улучшают его здоровье.
Поэтому - никаких прогулок хромающей, неустойчивой и спотыкающейся походкой по ночным улицам в поэтической отрешенности.
Борислав окинул задумчивым взором тускло освещенный притон, старый бар «Спорт родины». Знакомые лица смотрели на него из полутьмы. Мужчины кутались по-зимнему. Лица у них были изрезаны морщинами. В бритье и мытье они не особо нуждались. И еще они были пьяны.
Но эти люди носили новые, слегка тонированные очки. Сделали себе красивые стрижки. Некоторые поставили на зубы коронки. Народ процветал.
Туз сидел за своим любимым столиком, в белом кашемировом шарфе, сшитой на заказ куртке и щегольском берете. Пять лет назад Туза вышибли бы из этого бара коленкой под зад, если бы он явился в «Спорт родины» одетым на итальянский манер. Но времена в отечестве менялись…
Опираясь на тросточку, Борислав уселся на рваный стул под ярким плоским экраном, на котором польская футбольная команда разделывала под орех голландцев.
– Значит, Туз, ты все это отдал? Туз кивнул головой:
– Сейчас в посольстве взвешивают, анализируют и наклеивают ярлыки на каждый предмет, которым ты торгуешь.
– Эта старая баба совсем не так глупа, как ее поступки, знаешь ли.
– Ну да… Но когда она увидела ту терку для сыра, которая способна молоть стекло. Раствор для кирпичей, который одновременно является десертом!
– Туз чуть не поперхнулся местным коньяком.
– И регулятор для мозгов! Боже милостивый!
Борислав нахмурился.
– Регулятор - великолепная вещь! Он в два счета уничтожает похмелье.
– Борислав громко щелкнул пальцами.
– Вот так!
К ним поспешила официантка. Она была иностранкой и очень плохо говорила на их языке, но таких девушек в городе в последнее время появилось много. Борислав показал пальцем на бокал Туза.
– Мне то же самое, детка, и поживее.
– Эти твои тиски для черепа - орудие пытки. Они странные, сумасшедшие. Их даже не люди изготовили.
– Ну и что? Значит, их нужно назвать получше и приклеить ярлык поярче. «Краньетта» - вот красивое, фирменное название. Сделать его в розовом цвете. Украсить цветочками.
– Женщины никогда не согласятся всунуть голову в эту штуковину.
– О, согласятся. Не старушки из старушки Европы, нет. Наши. Я продал десять штук! Люди их хотят!
– Вечно ты рассуждаешь о том, чего хотят люди.
– Вот именно! Это конкурентное преимущество нашего региона! Люди, которые здесь живут… у них совершенно особые отношения с рыночной экономикой.
– Бориславу принесли выпивку. Он осушил бокал одним глотком.
– Здешние жители, - продолжил он, - привыкли видеть, как рынок разрушает их жизнь и ставит все с ног на голову. Вот почему именно мы теперь устанавливаем новые правила в современном мире, а европейцы пытаются от нас не отставать! Наши просто обожают новые товары нечеловеческого происхождения!