Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10
Шрифт:
И жизнь продолжается. Как раньше.
Сегодня с утра математика, сдвоенный урок, Олег и Сева сидят на третьей парте в правом ряду и пишут контрольную. Они не подозревают, что именно в эту минуту лесничему дозвонился его старый приятель Сурен Геворкян и буквально закричал в трубку:
– Слушай, старик, ты мне не поверишь!
– Теперь я готов во все поверить, – ответил дядя Сергей. – Даже в космических пришельцев.
– Да ты не перебивай меня! Сегодня в семь двадцать нами получен сигнал из космоса. Мы его уже расшифровали.
– Не может быть!
– Ну, то-то, а то ты не веришь. Прочесть?
– Не томи.
– Слушай: «Спасибо за помощь. Планета-рудник спасена. Надеюсь на встречу. Привет всем, особенно Тамаре. Дэ». Ты все понял? – спросил Сурен.
– Все.
– Тогда скажи, кто такая Тамара. Почему она в тот раз не приезжала?
– Она была занята, – сказал лесничий. – Но я обязательно передам ей привет. Обещаю.
И засмеялся.
– Может, это ошибка? – спросил Сурен.
– Нет, не ошибка.
Потом лесничий вышел из дома, заглянул на конюшню, дал сразу три куска сахара стоявшей там гнедой кобыле, сел на мотоцикл и поехал в город Крутояр, к двум своим знакомым школьникам, вместе с которыми он напишет письмо одной молодой особе в Москву.
Черный саквояж
1
Я сначала увидел саквояж, а потом человека. Саквояж — это древний гибрид сумки, чемодана и портфеля, такие носят доктора в исторических фильмах. Теперь их, по-моему, не делают.
Вроде бы саквояж должен быть добрым, толстым и надежным.
Приходил чеховский доктор, велел открыть рот, давал капли или микстуру
— тогда даже еще уколов не умели делать.
А этот саквояж мне не понравился.
Саквояж спускался в подземный переход. Его нес небольшой человек, совершенно непохожий на доктора. Ни на кого не похожий человек, потому что он был похож на всех сразу.
А сзади, шагах в двух, брел плотный сутулый мужчина в маленьких толстых очках.
Я смотрел на саквояж и почти догнал их.
Спина сутулого мужчины дергалась передо мной, потому что он все время сбивался на бег, а потом тормозил, стараясь забежать вперед владельца саквояжа.
Неожиданно тот, кто нес саквояж, прибавил шагу, его преследователь тоже прибавил шагу, а я не стал спешить. Мало ли какие бывают у людей проблемы.
Но получилось так, что из подземного перехода мы не вышли.
Погода была ветреная, солнечная, но ненадежная. Фиолетовые тучи выскакивали, как из засады, и плевались короткими ливнями. Очередная туча таилась за крышей высокого дома и выскочила как раз, когда я выглянул из перехода. С неба упала стена ливня.
Я отступил на несколько шагов в глубь перехода и услышал злой громкий шепот:
— Верните немедленно.
Я оглянулся. Те же двое. Мужчина в маленьких очках теснил того, что с саквояжем, к стене. Незаметный человек елозил спиной по тусклому кафелю стены
— У вас нет доказательств. Вы никогда не докажете…
— Отдайте саквояж. Я все понял.
Этот странный разговор тянулся, как затертая пластинка, которая застряла на одной фразе: «Степь да степь кругом… степь да степь кругом…»
Вдруг они прервали разговор и как по команде посмотрели на меня.
Я увидел очень холодные, светлые глаза незаметного человека и растерянные добрые, окруженные оправой очков глаза плотного. Я невольно отвел взгляд. Получилось, что я подслушиваю.
И тут же ливень оборвался, так же незаметно, как начался. Толпа бросилась наверх, разъединила меня со спорщиками, и я потерял тех людей из виду.
Я не думал, что когда-нибудь их еще увижу. Но увидел.
Сначала я увидел незаметного человека с черным саквояжем.
Примерно через полтора часа.
Я заскочил домой, пообедал, потом побежал в кружок.
Надо сказать, что я всегда бегаю. Во-первых, это очень помогает поддерживать тонус — ведь проводим в классе полдня в сидячем положении. А потом собираемся еще всю жизнь сидеть — в институте, на работе, на пенсии… Так что единственное спасение от ранней старости, от ожирения и лени — это бег. Я не признаю бег трусцой по утрам. Лишняя потеря времени. Да и неудобно как-то в трусах носиться по улицам. Из автобусов на тебя смотрят как на сумасшедшего. Бежать надо по делу. В булочную послали — беги, в школу — беги, из школы — беги. Экономия на времени, на транспорте и бодрость духа.
Я примчался в Дом пионеров в половине четвертого. У меня было полтора часа времени до встречи со Сорокалетом. Сорокалет, если вы случайно не слышали, великий изобретатель. У самого сорок авторских свидетельств, а у его учеников — более трехсот. Я считаю, что это очень достойная пропорция. Встречу с ним мне устроил наш руководитель, Стасик. Он сам занимается у Сорокалета на семинаре изобретателей и считает его гением. А я, единственный из наших кружковцев, насчет которого он попросил Сорокалета, чтобы он со мной поговорил.
Я не хочу хвастаться, это не в моих принципах, но я согласен со Стасиком. Наверное, это вызвано тем, что мои работы отличаются от работ других ребят. Я всегда иду от того, что нужно человечеству. Вы можете возразить: разве не нужна человечеству машина времени или вечный двигатель? Но разумный человек ответит: подобные забавы антинаучны и, хоть даже у нас в кружке есть братья Симоны, которые строят уже восьмую модель вечного двигателя, это означает лишь, что они хотят выделиться и плохо знают теорию. Есть другая категория юных изобретателей — те, кто изобретает всем известное, потому что это легче сделать. Например, три года у нас делали робота. Робот ходит, мигает лампочками, двигает руками, но все равно это игрушка, хоть его всегда показывают на вечерах и все хлопают в ладоши и кричат: ах, какие умные подростки!