Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.10
Шрифт:
Сыщики и три спецназовца-омоновца подошли к воротам, и Борис Хват показал дежурившему у ворот роботу свое удостоверение.
Но робот не умел читать.
Он крикнул:
– Стой! Назад! Стреляю!
– Это еще что за разговорчики? – спросил Борис Хват и двинулся вперед.
Хорошо еще, что его успел прикрыть своим крепким, запрятанным в бронежилет телом один из омоновцев.
Завязался бой.
Прибежали другие роботы. Но, конечно же, с омоновцами-спецназовцами они не смогли справиться.
Пилот Коллинз вбежал в подземелья фабрики. Он поглядывал на локатор. Огонек горел все ярче. На пути ему встретился еще один робот, но Коллинз смел его с пути ударом кулака.
Когда Георгий Георгиевич вошел к себе в кабинет, все телефоны на столе верещали.
Он поднял первую трубку. Там прокричали:
– Первый пост у ворот! Мы подверглись нападению омона-спецназа, есть погибшие. Дайте инструкции.
Георгий Георгиевич насторожился.
– Сопротивляйтесь! – приказал он.
Затем схватил другую трубку.
Голос в ней произнес:
– Говорит пульт управления. По показаниям приборов, в трубе произошел засор.
– Как так засор? – удивился Георгий Георгиевич. – У трубы диаметр пять метров! Не порите чушь!
– Вода в трубе поднимается, – произнес голос робота. – Закройте клапаны, она может прорваться в помещения фабрики.
– Он сошел с ума! – крикнул Георгий Георгиевич, бросил трубку, но потом одумался и велел Каину: – А ну, одна нога здесь, другая там! Проверь у трубы – что там творится?
Каин побежал к трубе. Хотя он еще не очень испугался.
Георгий Георгиевич пригласил остальных к столу, где стояли бокалы с шампанским, водка в рюмках и много контрабандной красной икры и лососины.
– Кушайте, – говорил он, – все бесплатно досталось! В Москве безумных денег стоит.
Каин шел по коридору к пульту управления, но потом не удержался и быстренько сбежал по узкой лестнице вниз, к камере, где были заперты пленники.
Мог бы и не заходить, тем более что ему было велено заняться совсем другим делом.
Но заточенные в камере были его собственными жертвами, и ему важно было сказать им самые последние слова, чтобы перед смертью у них мурашки побежали по коже.
Сначала Каин заглянул в «глазок».
Возле двери никого – значит, нечего опасаться засады.
Он приоткрыл дверь.
Испуганно обернулась Аглая Тихоновна. Она держала на ладонях Севу, шпиончика, – ну ровно мышонка! А в сторонке сидел голый гном, который при виде Каина кинулся к нему с воплем:
– Это недоразумение! Выпустите меня! Я буду вам верно служить!
Он пытался поцеловать сапоги Каина.
– Я вам доложу, о чем они без вас говорили!
Каин засмеялся. Когда он смеялся,
– Не нужны мне твои услуги, – сказал он. – Ничего мне не нужно. Вон смотрите на ту решетку под потолком. Как польется оттуда водичка, считайте, что вам осталось жить две минуты. Это отводка от большой трубы. Поняли?
И ему стало так смешно, что он изо всех сил ударил ногой в живот гнома Юхана, тот взвизгнул и откатился в угол.
– Прощайте, дурачье! – сказал Каин и захлопнул дверь.
Задвинул засов.
И, не оборачиваясь, пошел по коридору на пульт управления, чтобы поглядеть, что там произошло с мертвой водой, почему мог появиться засор.
А в камере, как бы в ответ на слова Каина, сквозь решетку в стене полилась вода. Маленьким тонким ручейком, еле-еле, вернее, сначала еле-еле, по каплям, а потом с каждой секундой этот ручеек увеличивался, и вот он уже достиг пола.
– Это мертвая вода! – завопил гном. – Я знаю! Я нюхал, когда у троллей в клетке сидел. Спасите!
Аглая Тихоновна прижала Севу к груди и стала отступать от лужицы, которая разливалась у стены.
– Разве ты не видишь! – кричал на нее гном Юхан. – Я же босой! Вы в туфлях, вам хоть бы что, а я босой, я скоро, я раньше вас помру! Отдай мне свои туфли, слышишь, а то я отниму! Ты не смеешь дать мне погибнуть! Я же маленький! Я жить хочу.
– Не волнуйся, не волнуйся, – успокаивала его Аглая Тихоновна. – Я тебе помогу.
Она сунула Севу за пазуху, а гнома подняла на руки, и он сел ей на плечи, оседлав ее, как всадник.
– Правильно! – закричал он. – Молодец, старуха! А теперь стучи в дверь. Они же должны открыть!
Сева ненавидел его и думал: «Если когда-нибудь мы встретимся и будем хотя бы одного роста, я тебя так изобью, что ты до конца жизни запомнишь».
Аглая Тихоновна, покачиваясь под тяжестью гнома, принялась молотить мягкими слабыми кулачками в дверь.
– Ногой! – кричал гном. – Ногой бей!
Он и сам ударял по двери и даже порой царапал дверь.
– Ой, – произнесла Аглая Тихоновна и пошатнулась.
– Ты что, не видишь, что в воду наступаешь! – злился гном. – Отойди от воды! Ну что за дура!
Сева почувствовал, как Аглая Тихоновна со стоном опускается…
Все.
И в этот момент – ну прямо как в кино! – раздался скрежет засова.
И дверь распахнулась.
Аглая Тихоновна упала головой наружу.
Гном соскочил с нее и закричал:
– Спасайте нас! Тащите из камеры! Да скорей же!
Сева тоже выбрался на волю.
Он встал на плече Аглаи Тихоновны и увидел, что она лежит на мокром полу – из камеры льется черная вода и, как плоский паук, изгибая щупальца, ползет по полу.