Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.15
Шрифт:
— Не все ли равно! — отмахнулась девушка. — Если человек бедный, подлый, ничтожный, то и имя у него некрасивое. А если благородный, богатый, то мудрецы придумают ему красивое имя.
— Значит, гладиолус хуже таракана?
— Значит, хуже, — сказала девушка.
На реке показался еще один корабль.
Это было совсем удивительное сооружение: большой плот из толстых бревен, на котором возвышался дощатый помост, устланный шкурами и коврами. По бокам плота
Стражники прервали экзекуцию и дружно повалились на колени. Матросы на «корыте» тоже пали ниц. Только горбун остался стоять, глядя, как плот поворачивает к берегу.
— Это еще кто? — спросила Алиса.
— Это сам повелитель грома и луны, верховный Клоп Небесный, первый вкушец королевства.
— Ой, — сказал Пашка, — можно понятнее?
— Можно, — спокойно ответила девушка. — Первый вкушец — это верховный жрец нашей земли. Вы знаете, что такое жрец?
— Конечно, — ответил Пашка, — это первобытный священник.
— Вот именно. У нас их называют вкушецами. Это приличнее.
— Почему приличнее?
— Потому что жрец жрет. А наши не жрут, а вкушают. Им кажется, что вкушец — более красивое слово.
— Любопытно, — сказала Алиса. — Странный пароход. Колеса крутятся, а трубы нет. Где же у него котел?
— Какой котел? — не поняла девушка.
— А колеса крутятся?
— А ты присмотрись, — сказала Речка.
Плот уже подошел поближе, и тут Алиса поняла, что она ошибалась. Колеса вращали люди, человек по десять каждое. Как белки в колесе, они работали ногами, потные, голые, несчастные.
— Это рабы? — спросил Пашка.
— Это грешники, — сказала Речка. — Бедные грешники.
— А в чем же они согрешили?
— Кто в чем, — сказала девушка. — Может, помник попался, может, вкушецу не заплатил, или украл что-нибудь, или высморкался в храме. Много бывает разных грехов.
— Их надо всех освободить! — сказал Пашка.
— Смотри, какой смелый! — улыбнулась Речка.
Когда плот подошел к берегу, люди в лиловых рясах распахнули дверцы шкафа, и оттуда вышел очень худой сутулый человек, одетый так же, как остальные жрецы, только на голове у него словно корона сияло золотое солнце.
Жрецы склонились перед ним.
— А почему у них лица закрыты? — спросил Пашка.
— Потому что они вкушецы звезд и ночи. И никто не должен видеть лица ночи.
—
— Почему ты задержался? — спросил главный жрец. Голос у него был глухой, потому что он говорил сквозь чадру.
— Навожу порядок среди моих рабов, — сказал поклон Таракан.
— Хорошо, что я тебя догнал, — сказал жрец. — Надо поговорить.
— Слушаю и повинуюсь. — Горбун протянул руку, чтобы помочь жрецу сойти на берег.
— Отойдем, — сказал Клоп Небесный. — Чужие уши не должны слышать наших высоких бесед.
— Воистину, — ответил Таракан.
— Клоп с Тараканом, — фыркнул Пашка. — Смешно!
— Никто не думает, что это смешно. А кто подумал, уже умер, — сказала Речка.
Горбун в полосатом наряде и лиловый жрец с солнцем на голове пошли к кустам. За ними, на некотором отдалении, последовали стражники и монахи.
Горбун остановился совсем рядом с затаившейся в кустах Алисой.
— Вроде бы здесь можно поговорить, — сказал он.
— Да, они не услышат, — ответил жрец.
Они зашли за куст, и жрец откинул чадру. Под ней оказалось бледное лицо, изрезанное морщинами. Из вышитой бисером сумки, что висела у пояса, жрец достал кисет и курительную трубку. Набил трубку табаком, потом вытащил из сумки кремень и огниво. Раскурил трубку. Горбун стоял молча, глядел на жреца. Потом спросил:
— И какое же наказание положено тобой, Клоп Небесный, за такой грех?
— Медленное поджаривание на костре, — ответил тот, усмехнувшись. — Курение — страшный грех…
Жрец с наслаждением затянулся.
— … с переходом всего имущества твоему храму, — закончил горбун прерванную жрецом фразу.
— Не пропадать же деньгам грешника, — кивнул жрец.
— Тогда и я согрешу, — сказал горбун.
— Греши, уважаемый Таракан, — согласился жрец.
В руках горбуна оказалась плоская медная фляга. Горбун отхлебнул из нее и спросил, вытирая тонкие голубые губы:
— О чем ты хотел поговорить со мной, властитель звезд?
— Там, в Убежище, — сказал жрец, — как доносят мои люди, есть много странных и даже чудесных вещей.
— Я слышал об этом, — согласился горбун.
— Плохо будет, если они попадут в руки недостойным.
— Или дуракам, — сказал горбун.
— Как видишь, мы мыслим с тобой одинаково, мой ученик, — сказал жрец. — Главное — не высовываться. Наши отряды невелики.
— Конечно, — сказал горбун, прихлебывая из плоской бутылки. — Эти бандиты-близнецы приведут с собой целую орду мерзавцев.