Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.15
Шрифт:
Как только зашло солнце, поднялся ветер. Стало холодно. Но приходилось терпеть. Пашка сказал:
— Алис, давай займемся акробатикой.
В прошлом году все в классе увлекались акробатикой, ходили в секцию, — конечно, это была Пашкина идея. Но когда Пашка выступил на районных соревнованиях школьников и занял всего-навсего третье место, он сразу в акробатике разочаровался и ходить в секцию перестал.
— Идите, — сказала Ирия, — побегайте,
Уже почти стемнело, осталась лишь оранжевая черточка на горизонте, там, где опустилось солнце. Алиса с Пашкой прошли на дальний берег острова, нашли широкую полосу твердого песка. Сначала они по очереди крутили сальто. Потом Пашка поддерживал Алису, и она сделала ласточку и стойку у него на руках. Потом они решили устроить соревнования: кто быстрее пробежит сто метров на руках. Пашка Алису обогнал, но до конца дистанции не добежал.
— Камень под руку попал, — сказал он.
И тут они услышали аплодисменты.
Совсем недалеко стояли братья-близнецы и Червяк Самыйтолстый. Оказывается, они смотрели, как ребята занимаются акробатикой.
— Молодцы! — сказал Левый Крот. — Что же вы раньше молчали?
— А нас никто не спрашивал, — ответил Пашка.
— Твои рабы? — спросил Червяк, тряся шестью подбородками.
— Наши, — сказал Правый Крот.
— А зачем они вам? — спросил Червяк.
— Как зачем? Везу в Город. Я их его Повелительству покажу.
— Отдай их мне, — сказал Червяк.
— Нельзя, — ответил Левый Крот. — Это подарок властителю.
— Я хорошо заплачу.
— У тебя таких денег нет, — ответил Левый Крот, ухмыляясь. — Этих детей с младенчества готовили, учили. Даже кормили особой кашей. Таких больше во всем мире нет.
— Говори, сколько!
— Ни за что! — воскликнул Правый Крот.
А Левый Крот почесал длинным пальцем подбородок и сказал:
— Такие вопросы так не решаются. Надо думать.
— Правильно, — согласился его брат. — Надо думать.
Братья как по команде повернулись и пошли прочь от берега.
Червяк Самыйтолстый семенил следом.
— Мешок золота! — кричал он. — Два мешка золота!
Но братья не обернулись. Алиса услышала, как они хихикают.
Алиса улыбнулась. Пашка сердито спросил:
— Ты чего смеешься? Разве не понимаешь, что нас с тобой продадут? В рабство.
— Но какие хитрые братья!
— Ты что, хочешь выступать перед здешними поклонами?
— А почему бы и нет?
— Иногда мне хочется тебя убить! — заявил Пашка и побежал прочь.
Алиса
— Я бы могла разбогатеть, — сказала Алиса. — Привозила бы на Крину акробатов и гимнастов. Целыми секциями и спортивными обществами.
Алиса разбежалась и сделала двойное сальто.
И чуть не врезалась в Белку, которая стояла в кустах, поджидая ее.
— Алиса! — сказала она громким шепотом. Глаза ее были круглыми от ужаса. — Они тебя продадут! Тебя продадут Червяку!
— Знаю, — сказала Алиса. — Я давно хотела прославиться.
— Тебя тоже! — Белка обернулась к Пашке.
— Я убегу, — сказал Пашка.
Когда они вернулись к тому месту, где их ждала Ирия, Ручеек уже был там. Они негромко разговаривали. Лагерь понемногу засыпал. Только у костров нестройно пели воины. Оттуда послышалась ругань, зазвенели мечи, кто-то завизжал, кто-то засмеялся.
— Нас намерены продать, — сказала Алиса. — Мы будем выступать со смертельными номерами. Сегодня и ежедневно: отличники седьмого класса «Б», двойное сальто-мортале!
Но никто не поддержал Алисину шутку.
Над ними, закрывая звезды, пронеслась большая темная тень.
— Смотри, опять летучие мыши, — сказала Алиса.
— Нет, — ответил Ручеек. Он вскочил на ноги и тихо свистнул.
Снова пролетела тень, и сверху послышался ответный свист.
Ручеек сказал:
— Пошли к берегу. Она нас будет ждать там.
— Кто? — спросил Пашка.
— Увидишь, — сказала Ирия.
По дороге Белка все время жалась к Алисе.
— Я боюсь, когда темно, — шептала она. — Я идти с вами боюсь и оставаться боюсь.
На берегу, недалеко от того места, где Алиса с Пашкой крутили сальто, на небольшой полянке в кустах их ждала большая белая птица.
А может, и не птица? Подобного существа Алисе раньше встречать не приходилось.
С первого взгляда в полутьме, при свете двух кринянских лун, ее можно было принять за гигантского голубя, ростом с человека. Но если приглядишься, то удивляли глаза, они были не птичьими, а человеческими, с веками, ресницами, белком и голубым зрачком. Клюв птицы был невелик и казался мягким. Когда птица говорила, он двигался и даже изгибался.
— Я тебя еле нашла, — сказала она Ручейку.
— Я же передал, что мы будем ночевать на острове.
— Посланец не сказал, на каком.