Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.16
Шрифт:
— Ой, Пушкин! — ответил Гай-до. — Я сам — такой же Пушкин!
В растерянности археологи крутили головами, стараясь понять, что же происходит, как вдруг с совершенно чистого синего неба хлынул обильный ливень.
Археологи кинулись под навес.
— Это он! — крикнул на бегу Громозека.
— Это он! — вторили археологи.
Пушкин и Наталия Николаевна, которые побежали следом за Громозекой, промокли не меньше других от неожиданного ливня.
— Кто такой — он? —
— К сожалению, мои друзья имеют в виду именно меня, — ответил крошечного роста человек, такой худенький, словно родители его были муравьями. Большой, похожий на грушу нос перетягивал человечка вперед, и он был вынужден опираться на трость. — Все думают, что я виноват в стихийных бедствиях. Но это не так.
И человечек стукнул тростью о пол. Дождь пошел с удвоенной силой.
— Разрешите вам представить, — сказал Громозека Пушкину. — Магистр Эмальчик.
— Теодор Эмальчик, — поправил Громозеку человечек, который доставал ему до колен. — Магистр физики и доктор катастрофических наук. Величайший специалист по катастрофам в Галактике.
Загремел гром, навес пошатнулся, но устоял.
Человечек снял широкополую темную шляпу, и под ней обнаружилась рыжая шевелюра.
— Очень приятно, — ответил Пушкин и тоже снял черный цилиндр. — Меня зовут Александром Сергеевичем. Я — знаменитый русский поэт.
— Не знаю, не слышал, не интересуюсь поэзией. Мыслю глобальными масштабами, — ответил Эмальчик.
Несмотря на свой маленький рост, он был очень гордым человеком.
— А это моя жена, — сказал Пушкин, не смущаясь ответом катастрофиста, — Наталия Николаевна.
— Женщинами тоже не интересуюсь, — сказал катастрофист. — Жду завтрака.
— А я жду, когда мне нальют шампанское в изумрудную ванну, — заявила жена Пушкина. — Я хочу купаться в шампанском.
Дождь все еще барабанил по крыше навеса.
Громозека задумчиво поскреб когтем один из своих подбородков.
— Странно, — сказал он. — Я человек начитанный, русскую литературу люблю и читал о семье Пушкина. Но не верю! Признайтесь, вы меня разыгрываете?
— Нет! — воскликнул Пушкин.
Его жена выступила вперед, вынула из бисерного кошелька желтую пилюлю, проглотила ее и на глазах пораженных археологов превратилась в высокую худенькую девочку лет двенадцати.
— Я так и думал, — сказал Громозека. — Я вижу перед собой Алису Селезневу, и я прощаю ей все неуместные шутки.
Возгласы удивления послышались из толпы археологов, и они усилились, когда Пушкин тоже проглотил пилюлю и стал мальчиком, курносым и темноволосым, с такими озорными глазами, что было совершенно ясно — с ним надо держать себя начеку.
Катастрофист
— Что с вами было? — спросил Громозека. — Неужели вы настолько увлеклись изучением творчества Пушкина, что превратились в него?
— В Пушкина превратиться — еще куда ни шло, — отозвался Эмальчик, — но при чем тут его жена?
Пашка с аппетитом принялся завтракать, а Алиса рассказала археологам, как они с Пашкой Гераскиным прилетели на планету Синий Воздух, потому что им нужны были пилюли для превращения. Оказалось, что достать эти пилюли непросто. Жители планеты очень боятся, что они попадут в дурные руки, как уже случалось раньше. Поэтому они устроили Алисе и Пашке испытания, чтобы выяснить, правду ли они говорят о несчастных замерзающих чудовищах на планете Стеговия. А когда убедились, что гости сказали правду, то потребовали с них плату за пилюли. И догадайтесь, какую?
— Я уже догадался, — заявил Громозека. — Они уговорили вас показать им всевозможных героев, писателей и ученых Земли для их музея. Вот вы и превратились в семью Пушкиных.
— Ты почти угадал, Громозека, — сказала Алиса. — Но на самом деле они послали нас в университет, на литературно-исторический факультет. И мы там читали им лекции. Пять дней подряд. Когда мы читали стихи Лермонтова, то Пашка превращался в Лермонтова, а я в его бабушку. Когда мы рассказывали о дуэли Пушкина, то я становилась Наталией Николаевной, а Пашка — убийцей Пушкина Дантесом.
Алиса показала на обеденный стол, и, обернувшись, археологи увидели, что на месте Пашки там сидит и пьет кофе со сгущенным молоком статный усатый господин в белом мундире. Лицо у господина было надменное и злое.
— Познакомьтесь, — произнесла Алиса. — Дантес.
Господин поднялся, поклонился и вытащил из-за пояса пистолет с длинным стволом.
— Чья очередь? — спросил он, направляя пистолет на археологов. Те прыснули в разные стороны, а Громозека хотел отобрать пистолет у Дантеса, но его когти пронзили пустой воздух.
— Зря стараешься, Громозека, — сказала Алиса. — Пистолет тебе только кажется.
И тут Дантес снова превратился в Пашку Гераскина. Алиса сказала:
— И вот пять дней мы читали тамошним студентам стихи и рассказывали о земных писателях. Хорошо еще, что я люблю поэзию и помню многие стихи наизусть.
— Я тоже помню! — воскликнул Пашка. — «Ты помнишь, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, французам отдана!»
Все замолчали, ожидая услышать все стихотворение. Пашка замолчал. Потом сказал: