Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.1

Булычев Кир

Крони провели в третий дом от лифта, в котором было много света, даже больше, чем в квартальном участке, и лампы были прикрыты матовыми колпаками. Правда, один или два колпака были разбиты и склеены — глаз трубаря всегда наметан, когда дело касается поломок.

Крони ввели в белое пустое помещение и велели ждать. Господин Спел ушел за белую дверь, а когда вернулся — улыбнулся широко и почти дружески.

— Давай, — сказал он, — иди, трубарь. Будет тебе мытье.

Крони

понял его неправильно. Сжался, думал, будут бить. Но следующая комната была жаркой, влажной, с длинной низкой скамьей. В другом конце — трубы с расширениями на конце, нависшие под потолком. Крони нерешительно оглянулся на Спела. Тот был злой, но веселый.

— Раздевайся, — сказал Спел. — Мыться будешь. Что я тебе сказал? Думал, будем бить? Не надейся. Ты сам не понимаешь, какая ты большая птица. Ну, раздевайся, сколько говорить надо?

И Спел влепил Крони в ухо. Это был понятный разговор стражника с трубарем. Без злобы влепил, но больно.

Крони потряс головой и стал послушно раздеваться.

— Все снимай, — сказал Спел. — Ты когда-нибудь душ видел?

— Что?

— Вот трубочист немытый. Сколько в тебе насекомых!

— Не такой уж я грязный, ваша милость, — сказал Крони.

— Я бы сам вымылся, — сказал Спел. — У вас побываешь, неделю чешешься.

Когда Крони разделся, Спел концом палки осторожно подтолкнул его к трубам.

— Смотреть страшно, какие бывают грязные люди, — сказал Спел весело. — И как вас только Бездна не заберет?

Крони было неудобно стоять голым перед стражником. Спел палкой загнал Крони в кабину, включил воду, и она хлынула сверху острыми тонкими струями, как из проржавевшей трубы. Спел отступил и задернул пластиковую шторку.

— Если горячо, — сказал он, — поверни правый кран налево.

— Хорошо, — сказал Крони. Вода сбивала, срывала с тела слой грязи и пыли. — А мыла нету?

— Он обнаглел, — сказал Спел. — Он думает, что его пригласили на Совет директоров.

Кусок мыла шлепнулся в стенку и скользнул на пол. Крони подобрал его. Горячая вода смывала усталость. Крони открыл рот и напился — вода была чистая, сладковатая. Куда лучше, чем в бассейне.

— Выключаю воду, — сказал Спел. — Твое барахло принесли.

— А куда его носили?

— Его через паровую камеру пропустили. Считай, что в чистое переоденешься.

Спел выключил воду, хорошо, Крони успел смыть мыло. Спел кинул ему свернутое в рулон полотенце. Женщине на целое платье.

Куртка, штаны, башмаки Крони — все лежало здесь, пахнущее паром, жалкое, неприглядное в этой светлой комнате.

— А ты ничего, здоровый, — сказал Спел. — Тебе бы в тайной страже служить, а не бунтовать.

—

А я не бунтую, господин, — сказал покорно Крони.

Он одевался не спеша. Вещи были как чужие.

— Смотри-ка, напялил свои тряпки, — сказал Спел с искренним удивлением, — и нет человека. Трубарь, и все тут.

— Тебя в эти тряпки одень, тоже станешь трубарем, — сказал Крони.

— Бить не буду, — засмеялся Спел, увидев, что рука Крони поднялась к голове, защищая ее от неминуемого удара. — Интересный ты человек. Знаешь, что будут бить, а говоришь.

— Я всегда так, — сказал Крони. — Меня фантазером зовут.

— Кто зовет? — невинно спросил Спел.

— А… — и Крони замолчал.

— Ну и молчи, — сказал Спел. — Мы и без тебя все знаем. На Чтении тебя так зовут. Потому что ты особо опасный преступник. Ты хочешь всех нас взорвать. И других подбиваешь.

— Я? Вы ошибаетесь, господин стражник!

— Ты, крыса. Иди!

Спел втолкнул Крони в приемную и остановил перед большой, высокой двустворчатой дверью.

— Можно? — спросил он, заглядывая туда.

— Вводи, — ответил низкий голос, и Крони представил себе толстого мужчину, похожего на квартального Ратни, только с массивной головой и бровями, как у старика.

За обширным, с комнату Крони, столом сидел маленький, но очень широкий человек. Главной чертой его лица был выпуклый, нависающий лоб, который, казалось, выдавил наружу глаза, и они, голубые и очень светлые, совсем без ресниц, были приклеены снаружи. От черного мундира, простого, как тога жреца, до редких волос, расчесанных посередине, человек олицетворял Порядок.

— А вот и мы, — сказал он ласково. — Трубарь Крони. Рад. Очень рад. А меня зовут Мекилем, а прозвище у меня Мокрица. Непохоже, правда? Казалось бы, обидное прозвище, а непохоже.

— Непохоже, — согласился Крони.

— А ты, я вижу, наивен и оттого нагл, — сказал Мекиль. — Ты знаешь, кто я такой?

— Господин Мекиль по прозвищу Мокрица, — сказал Крони.

Спел ткнул ему в шею кулаком.

— Они меня всегда бьют, — сказал Крони. — Что скажу, сразу бьют.

— Кто они? — Голос стал совсем ласковым.

— Господин стражник Спел.

— А зачем ты на него жалуешься? Тебе разве никогда не говорили, что господин Мокрица не знает жалости?

— Я с вами не встречался раньше, господин Мекиль, — сказал Крони.

— Ты сообразителен. Если бы назвал меня сейчас Мокрицей, я бы приказал Спелу вышибить из тебя дух.

— Так точно, господин Мокрица. — Какой-то черт тянул Крони за язык. Ведь все могло обойтись, если бы не это слово.