Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.6

Булычев Кир

– Но в Омане бывают европейцы. Туда заходят португальцы, там бывают голландцы…

– Это все наши враги. Нам нечего ждать пощады…

– Зачем вы согласились пойти в услужение к такой неприятной женщине? – спросил Камар.

У него был смешной акцент. Будто ему было трудно выплевывать английские слова, поэтому он предварительно очищал их от мяса и выговаривал лишь кости слов.

– Чего еще я могла ждать? – ответила Дороти. Следует сказать, что слова молодого араба были ей приятны.

–

Я вижу, что вы принадлежите к высокому роду, – продолжал Камар. – Я узнаю сиамскую княжну, когда я вижу одну из них.

– Сиамскую княжну? – Эти слова ничего ей не говорили. Она не была уверена, что слышала когда-нибудь это слово – Сиам. Наверное, это арабское государство. И вдруг ей стало неловко признаться в том, что ее мать – лигонка из Авского королевства. Она испугалась разочаровать молодого горбуна.

– Вы схожи с тростинкой, с гибким побегом розы, и губы ваши подобны розовым лепесткам.

– Не надо, – улыбнулась Дороти, – если вы будете продолжать сравнения, вы скоро наверняка меня смутите.

Камар замолчал. Дороти смотрела прямо перед собой, склонив голову за борт и глядя, как бежит волна, но чувствовала неотрывный взгляд Камара.

– А вы живете в Лондоне? – спросил он через некоторое время.

– Да, у нас там есть дом, он остался от моего отца.

– Вы не бедствуете?

– О нет! – возмутилась Дороти. Она искренне не считала, что семья Форестов бедствует.

– Так почему вы пошли в услужение?

– Мне трудно и долго объяснять вам причины, побудившие меня отправиться в плавание.

– Вы скрываете свое истинное лицо?

Дороти не ответила. Потому что не знала, скрывает ли она что-либо, ибо ее никто, даже Блекберри, об этом не спрашивал.

– Вы мне не доверяете? – спросил Камар.

– Я думаю, как нам добраться до Рангуна, – сказала Дороти.

– У меня есть одна мысль…

– Скажите!

– Рано. Сначала посмотрим, к какому решению придет мой отец.

– А он может изменить решение? – обрадовалась Дороти.

– Каждый человек может изменить свое решение. Даже вы, Дороти.

Он совсем иначе, чем англичане, произносил букву «р», и потому имя Дороти в его устах звучало почти незнакомо.

Из двери каюты выглянула Регина. Она быстро углядела, где и с кем стоит Дороти, и закричала:

– А ну, сейчас же домой! Я с утра непричесанная!

Регина кричала нарочно громко и грубо. Видно, ей хотелось напомнить Дороти, что та – ее вещь.

Дороти не стала обижаться, она понимала, что хозяйка сейчас расстроена и испугана. Она ее жалела.

Но Камар повел себя неожиданно.

– Если вы только прикажете мне, – сказал он решительно, – я скажу миссис Уиттли все, что я о ней думаю. И о том, на кого

можно кричать, а на кого нельзя.

– Не обращайте внимания, госпожа расстроена.

– Она должна знать, что вы находитесь под моим покровительством.

– Вот этого она знать не должна. И я тоже…

Камар потупился. И Дороти вдруг поняла, насколько этот немощный человек упрям и упорен. Его уродство послужило ему на пользу, потому что у него не было основания любить здоровых, красивых и стройных людей, ведь не любит же жаба лебедей! Но она может не любить и прочих жаб, потому что в ее глазах они выглядят уродливыми.

Дороти быстро пошла к каюте.

Регина велела ей причесывать себя и особенно проверять, нет ли в волосах вшей или гнид – госпожа была чистоплотна и боялась этих насекомых, бывших самыми обыкновенными жителями большинства париков и причесок того времени. К счастью, на этот раз обошлось, но туалет Регины занял много времени, тем более что потом Дороти пришлось штопать и зашивать платья, наконец – стирать нижнее белье. Дел хватило до обеда.

– Зачем ты стоишь с этим уродцем! – выговаривала между тем Регина своей служанке. – У них, арабов, ничего случайно не бывает. Они страшно коварны.

Интересно, Камар считает коварными европейцев, а Регина – арабов. И обе стороны искренни в своих мыслях и подозрениях.

– Он собирается ехать в Оксфорд, – сказала Дороти. – Он выучил английский, чтобы его туда пустили.

– Надеюсь, этого никогда не случится! – фыркнула Регина.

– А может быть, именно в этом и есть наш шанс? – произнесла Дороти.

– Говори, что ты имеешь в виду. – Регина подняла голову, обернулась. Ее глаза настороженно округлились.

– Англия – наша страна. И как бы много денег ни было у арабского торговца, я думаю, его сыну очень трудно поступить в английский университет без протекции.

– Я иногда удивляюсь, – сказала Регина, – где ты научилась так говорить.

– Из книг, – честно ответила Дороти. – У меня хорошая память, и я помню мои любимые книги целыми страницами.

– Какие же у тебя любимые книги? – спросила Регина, не скрывая презрения перед любимым занятием Дороти, которым ей заниматься не положено.

– Разумеется, «Приключения Тома Джонса – найденыша»! – воскликнула Дороти. – И еще я люблю «Приключения Гулливера».

– Ах да, – отмахнулась Регина. – Только голову зря забиваешь.

Но слова Дороти запали ей в голову.

– Вы говорили о его желании ехать в Англию?

– Он сказал мне, что господин Рахман не доверяет европейцам. Он говорит, что европейцы обещают заплатить за наше возвращение, а потом забудут о своих обещаниях, – ответила Дороти.