Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.7

Булычев Кир

Коля быстро вошел в гостиную, но императрицы там не было. Коля оглянулся – где ее искать? В этом пустеющем день ото дня дворце не было слуг, которые могли бы провести тебя куда следует.

Коля повернул в библиотеку. В библиотеке на диване возились, словно гимназист и гимназистка на вечеринке, поручик Джорджилиани и княжна Татьяна. Татьяна уютно попискивала и вроде бы сопротивлялась, а Джорджилиани подвывал умоляюще, словно нищий на набережной.

Это было отвратительное

зрелище.

Нет, не нужна была Коле Татьяна. Не любил он ее – но это не означает, что можно заниматься паскудством на диване, когда в любой момент могут войти.

– Встать! – неожиданно для себя закричал Коля начальственным голосом.

Возлюбленные, отталкиваясь ладонями, расцепились, и Татьяна, путаясь в складках, стала оправлять лиф, стараясь спрятать грудь.

– Как вы смеете! – кричал Коля, забывшись. – Как вы смеете, когда в любой момент могут войти! Вам что, не терпелось настолько, что вы не могли спрятаться куда-нибудь на чердак?

Джорджилиани, плотный невысокий брюнет, списанный за некие грехи из гвардии в запасной пехотный полк и как оппозиционер, попавший на должность при пленных Романовых, вдруг оробел, вскочил и дрожащими пальцами оправлял мундир. Коля со злорадством наблюдал, как поручик неправильно застегивал пуговицы, от чего одна пола была на пуговицу выше другой.

– Андрей Сергеевич! – от двери сказала Мария Федоровна. – Что за шум?

– У меня были к тому основания! – Коля гневно обернулся к императрице.

Мария Федоровна, не подозревая, видно, что на свете есть люди, которые могут не знать французского языка, обратилась тогда к Коле с длинной и гневной французской тирадой. Коля слушал, стыдясь сознаться в собственном невежестве.

Татьяна громко зарыдала и выбежала из библиотеки.

Джорджилиани, не смея побороть роялистских устремлений и грузинского почтения перед старухой, стоял красный, злой, по стойке «смирно» в нелепо, наперекосяк застегнутом мундире и оттого был смешон.

– Нехорошо, молодые люди, – сказала Мария Федоровна. – Вы забыли, где вы находитесь.

– Я надеюсь, что ко мне это не относится?

– Силянс! – оборвала его императрица. Обернулась к Джорджилиани: – Поручик, попрошу вас покинуть дворец и вернуться к исполнению своих обязанностей.

– Ваше величество…

– То, что вы наш тюремщик, господин поручик, не дает вам право вести себя в моем доме подобно солдату. Идите.

Джорджилиани, не пытаясь оправдаться, четко повернулся и затопал к выходу. Шея у него была такая красная, будто кровь выливалась сквозь поры.

– А вы, господин Берестов, могли бы и не кричать в моем доме, – как бы завершая фразу, произнесла императрица.

–

Простите, ваше величество, – сказал Коля, чувствуя облегчение, как в детстве, когда закончился нагоняй от мамы.

– Хорошо, что вы приехали, – сказала императрица иным, обыкновенным голосом. – Я так волновалась с утра. У нас плохие новости.

Они прошли в малую гостиную императрицы. Там ждала Наташа.

– Наташа, подожди снаружи, – сказала императрица. – Садитесь.

На самом деле она совсем не сердилась на Беккера – либо не давала себе воли.

– Сегодня днем, – сказала императрица, – Ялтинский совет принял постановление об аресте всех Романовых. Как и следовало ожидать, толпа выразила шумную радость по поводу этого требования. Более того, какой-то гражданин эмиссар зачитывал якобы телеграмму из Петербурга, где излагалось схожее мнение Временного правительства.

– Когда они хотят вас арестовать?

– Я поняла, что завтра.

– Этого нельзя допустить.

– Вы так полагаете? – спросила Мария Федоровна. – И что же вы намерены предпринять?

– Я не могу принимать таких решений. Вы же знаете, государыня.

– Ах, Берестов, я не ожидала от вас отважных решений. Мой опыт общения с людьми давно уже подсказал, что вы полководец в мечтах, а в жизни – исполнитель чужих решений. Не обижайтесь, в этом нет ничего плохого, это тоже достоинство, и редкое. Будь у Николая достаточно таких исполнителей, как вы, он бы не потерял престола.

Все равно обидно – злобная старуха! Еще неизвестно, что будет завтра. Да, он подчиняется чернозубому адмиралу, он подчиняется, потому что это ему выгодно. Когда в адмирале пропадет надобность, роли переменятся, государыня!

Видно, эти мысли как-то отразились на лице Беккера, потому что Мария Федоровна вдруг поморщилась, как от неожиданного укола зубной боли.

– Простите, капитан, – сказала старуха. – Я запамятовала вас спросить: что вас привело сюда сегодня?

– Письмо от Александра Васильевича, – сказал Коля, нарочно подчеркивая этим свою близость к адмиралу. – С указанием точного места и времени решительной встречи.

– Боюсь, что письмо опоздало, – сказала императрица. Она протянула холеную, совсем не старческую руку. Коля достал письмо.

Императрица прочла письмо. Оно было коротким.

– Вы должны его сжечь, – сказал Коля.

– Сожгите сами. У вас есть спички?

Коля поджег письмо.

– Вы знаете его содержание? – спросила императрица, глядя, как письмо обугливается, занимаясь огнем. Чтобы не обжечься, Коля перехватил его за другой угол и пошел к камину.