Кира в стране дирижаблей
Шрифт:
Но и на этом Кира не остановилась. Там, где кровать упиралась в стену, она содрала кусок обоев (он тоже отправился в тайник) и так, чтобы никто не видел – одеяло заслоняло тайну – по ночам писала химическим карандашом на стене. Писала она, в основном, всякие гадости: «Спайк – дура» (в оригинале фраза звучит иначе, но не будем дискредитировать маленькую девочку) или «23.06. Эмму выпороли. И правильно сделали». Были тут и совсем старые надписи. Когда место заканчивалось, Кира либо отдирала обои дальше, либо шаркала рукой по стене, стирая старое. Второе она делала реже.
Еще она планировала убежать из пансионата.
Под кроватью, куда леди Спайк никогда не заглядывала, не потому что ей лень, а потому что ей, в сущности, было наплевать, Кира собирала одежду для побега. Штаны, мальчишеская куртка, ботинки и солдатский вещмешок. Все это она нашла за те редкие прогулки по городу в сопровождении воспитательниц, которые у нее были. Проносить их в комнату было труднее всего, но Кира оказалась хитрее, и каждый раз в ход шел новый способ. То она просила вернуться в комнату, из-за больной головы, то держалась рукой за живот или, вернее сказать, придерживала спрятанные там штаны, чтобы те не выпали из-под накинутого поверх пальто. Однажды ей совсем повезло, и она выпросила у мальчика на улице обувь и куртку, когда воспитательниц не было рядом. Кира просто пронесла это в свою комнату и положила под кровать, никто ничего не видел. Вот так повезло! Она знала, что, если это найдут – будут бить. Бить до крови, может, до потери сознания, но ведь не должны найти…
Ох, как не хватало ей в ту минуту кого-нибудь родного рядом.
Кира вспоминала, как до смерти матери все было иначе – как тогда, на даче, слыша раскаты грома, она – маленькая картавая девочка – с воплем «глоза!» прибегала в спальню двоюродного брата и, становясь теплым одеяльным айсбергом, забиралась к нему в кровать, впадая в летнюю спячку до самого полдника – ровно до тех пор, пока Влад, несколько раз потрепав ее по голове, ни скажет на старомодный манер, что «чай-с уже подан». И тогда спустившись на веранду, они рассядутся за столом, покрытым выцветшей клеенкой, ведь окна выходят на южный сторону, и, налив горячий кипяток в блюдца, будут, сладко прихлебывая, чаевничать…
Бежать она собиралась совсем скоро, нужно было вернуться к папе, туда в загородный дом. Для этого необходимо лишь поймать автомобиль, оттопырив большой пальчик, или раздобыть билеты на пригородный поезд, или… Как он решился отдать свою единственную дочь сюда? Да, он потерял жену, и ему, наверное, тяжелее, но почему…?
Иногда желания обретают покровительство мысли, и тогда позыв превращается в идею, а идея в план. А мы всегда живем по плану, потому что нам кажется, что все, происходящее потом с нами – единственно правильный путь. Ведь мы герои. Мы родились и выросли на историях про рыцарей. А рыцари убивают драконов! А значит мы и добрые и обязательно победим зло!
И жизнь нас дразнит, и сама дает то, чего хочется именно сейчас. Стоит куда-то поспешить и тут же на остановку походит нужный трамвай или омнибус, или мы хотим поговорить с человеком, а он сам пишет письмо или даже (подумать только!) попадается случайно на улице. В городе, где столько людей, попадается тот единственный…
Так и Кира: всегда она знала в какую минуту, где надо быть, и все складывалась вокруг так, будто кто-то невидимый взял ее руку вел за собой сквозь неразрешимый, путаный лабиринт времен и пространств. Как маяк, этот кто-то освещал путь от станции к станции и дальше. Видеть этот маяк – особый дар, которым обладают
Влад улыбнулся, глядя, как сестра напряженно думает о чем-то ему неведомом.
И его автомобиль помчался дальше, оставляя позади след алых фар. Они переехали мост и встали в небольшую пробку по набережной.
На съезде была авария, у которой стоял регулировщик в форме. «Граждарм» – назвал его Влад.
Граждарм – как много в этом слове для сердца русссского слилось… в сущности – Россссия и воплощает в себя эту мировую дихотомию. Граждане и жандармы переодически меняются местами. И все люди в нашей стране делятся на сажающих и посаженных, а иногда это и вовсе один и тот же человек.
Отсюда с набережной открывался вид на Кремль – он же Кремовый Замок – главную резиденцию Императора. Белые, как будто бумажные, стены ярко отражали солнце. Каждая из башен венчалась звездой – символом того, что дирижабли – это не предел, и грядет сверхновая эра воздухоплавания, когда Россссия начнет покорять космос.
– Знаешь почему Кремль?
– Что? – не расслышала Кира, все еще находясь в своих детских переживаниях.
– Я говорю, знаешь почему Замок назван Кремовым?
Кира задумалась.
– Потому что белый? Как крем на торте.
– Нет, – Влад усмехнулся, – но почти. По легенде город был основан на берегу реки. А река была молочной. «Молочная река, кисельные берега…» – процитировал он какую-то летопись или сказку. Что, по существу, одно и то же. – Молоко взбивалось на порогах и получался крем и сливки. Их тут много было. Конечно, не сам замок из них построили, но люди начали торговлю маслом. Так город стал экономическим центром, а также центром молочной продукции. Поэтому есть еще один топоним, присущий только Петербургу: «белые ночи». Это особое время в году, в июне, когда устраиваются ночные гулянья и ярмарки. А петербургские купцы продают молочную продукцию, поэтому и «белые». До революции стен не было. И здание называлось Зимним Дворцом. Опять же, цвет зимы – белый. Но потом, наученный историческим опытом, император повелел воздвигнуть вокруг дворца стену и вот, пожалуйста, это уже не Дворец, а Кремль. А разница – в одном заборе. Россссия вообще-то вся – страна заборов…
Кира была в восторге от старинной легенды, которая так легко привязывалась к исторической правде.
– Расскажи еще что-нибудь, – попросила она
– Например?
– А расскажи… про свою семью! Правда, что вы вампиры?
Тут Влад расхохотался так, что на секунду выпустил руль.
– Вот умора! Вампиры! Ха-ха! – не мог никак отсмеяться Влад Дракула. – И кто же это сказал?!
– Ну… – Кира постеснялась своего прямого вопроса, но, видя, как он развеселил Влада, тоже улыбнулась.
– Твой папа тебе это сказал! – догадался Дракула. – Когда ты ехала сюда! И еще что-то вроде: «Берегись этих кровожадных пиявок!» Ха-ха-ха!
Кире стало неприятно, что Влад так говорит про ее отца. Тем более, что он угадал почти слово в слово.
Наконец, брат отсмеялся.
– Кир, послушай. Ну какой я вампир, а? Нет, может когда-то в древности… но все это просто семейная байка, которую мы используем в нашу пользу. Отец – влиятельный человек, ему нужно поддерживать имидж. Ну и да – у нас в семье, если можно так сказать, есть ряд особенностей… У отца фотофобия. То есть он не переносит солнечный свет и яркие цвета. Поэтому мы все в черном. И ты тоже. И тебе придется носить черное, раз ты теперь часть нашей семьи…