Кирилл и Ян (сборник)
Шрифт:
Когда, спустившись вниз, они вновь оказались на улице, Коле показалось, что и погода улучшилась, и фонари светят ярче, и, вообще, все складывается замечательно. О зоне, отделенной от остального мира прочной стеной, можно было просто забыть, как и о прессе, и о медных трубочках, в которых лично он не видел никакой ценности. Зато перед ним сейчас предстанут новые люди, для которых он гость, приехавший в их «дыру» из большого Воронежа и уже поэтому должен быть интересен.
Пожилой гардеробщик, увидев их, приветливо улыбнулся.
— А
— Почему вчера? — удивился Валера.
— Как почему? А больше у нас пойти некуда, поэтому все приезжие в первый же день идут к нам. А вы, вот, нарушаете традицию, — говорил он совершенно беззлобно, но от его слов становилось неуютно — вроде, за тобой постоянно наблюдают; получалось как бы продолжение той самой зоны.
Валера подумал, что лучше было б сидеть в номере и не высовываться — неизвестно ведь, как ведет себя этот Коля, если выпьет лишнего; он ведь сам рассказывал про драки и прочее. Однако музыка, доносившаяся из зала, и специфическая атмосфера, состоящая из запахов еды, стука вилок и негромких голосов, создавала настроение, расставаться с которым уже не хотелось.
Зал оказался маленьким — всего четыре столика и стойка, но даже на это ничтожное количество мест желающих не нашлось. В правом углу за уставленным закусками столиком, над которыми возвышалась литровая бутыль водки, сидели три солидных мужчины в костюмах и галстуках. (Валера вчера видел их в гостинице). Слева ужинали два «краснопогонных» капитана, наверняка с зоны. Никакими «девочками» здесь и не пахло.
— И на фиг мы сюда перлись? — растерянно спросил Коля.
— Не знаю. Пойдем обратно?
— Неудобно как-то — уже разделись. Давай часок посидим, выпьем чего-нибудь…
Они присели за столик, равноудаленный от остальных посетителей, и тут же возникла официантка — толстая, благодушная, как все хохлушки, державшая под мышкой папку с меню, а в руке блокнотик, совсем как в настоящих ресторанах.
— Ласково просимо, — она хотела положить папку на стол, но Валера остановил ее.
— Девушка, вообще-то мы сыты и зашли просто отдохнуть, поэтому принесите нам по салатику и грамм четыреста водочки.
— Берите уж бутылку, — она улыбнулась, уверенно переходя на русский.
— Пусть будет бутылка.
Официантка ушла, и оба, как по команде, закурили.
— Значит, так здесь отдыхают, да? — вздохнул Коля разочарованно.
— Ты ждал чего-то другого?
— Ладно, — Коля посмотрел на часы, — может, кто подойдет.
— Сомневаюсь. Кабак, небось, работает-то часов до десяти.
— Ну, хоть так посидим. Должен же я «проставиться» за первую командировку?
Поскольку больше обслуживать было некого, официантка с салатами вернулась почти мгновенно (судя по температуре, они, уже готовые, давно хранились в холодильнике); разложила вилки, открыла водку и пожелав приятного
— Ну, — Коля наполнил рюмки, — чтоб все у нас получилось!
— Да все получится, не переживай, — Валера выпил и резко выдохнул, — эти прессы, такая фигня, в сравнении…
— В сравнении с чем? — Коля наколол две горошины из салата и отправил их в рот.
— В сравнении… — Валера оглядел зал, но не нашел нужного сравнения, — ты никогда не думал, зачем мы живем? Одни считают, для работы; другие, для семьи; третьи, еще для чего-то, такого же маленького и незаметного. Но так не может быть…
— Почему?
— Не знаю, — Валера пожал плечами, — просто тогда как-то все бессмысленно получается.
— По-моему, очень даже здорово получается. Главное, как нас учили в школе? «…Чтоб не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» А для этого жизнь должна доставлять удовольствие.
— Так, понимаешь, потом удовольствие закончится, причем, одномоментно…
— Как-то рано ты о смерти стал думать, — Коля рассмеялся, вновь наполняя рюмки.
— Я не о смерти, я о жизни…
— Давай тогда верить в Бога, в загробную жизнь. Это тебя больше устраивает?
— А иногда мне начинает казаться, что так оно и есть, только объяснить я этого не могу. Вот, утром просыпаешься и кажется, что был где-то там… Этого нельзя вспомнить, нельзя осмыслить, но ощущение остается.
— Не, — Коля покачал головой, — я такого не понимаю и не чувствую. Может, молодой еще — не дорос, так сказать. А, может, просто глупый, но мне моя жизнь нравится, какая есть. А если что-то в ней не устраивает, я ее меняю — как сейчас, например, взял и сменил работу… Давай выпьем.
— …Вам что-нибудь еще принести, а то у нас кухня закрывается, — официантка неожиданно прервала их беседу.
— Нет, спасибо.
— Посчитайте нас, — сказал Коля.
— Двадцать три рубля сорок копеек, — отчеканила женщина, не задумываясь.
Оба полезли за кошельками, но Коля успел первым.
— Убери. Я заплачу. Я ж сказал, ставлю за первую командировку, — он извлек аккуратно свернутую в маленький квадратик бумажку. Развернул, разгладил на ладони и она приобрела облик «четвертного», с которого сурово смотрел фиолетовый Ильич, — прошу. Сдачи не надо, — он протянул купюру официантке.
Та посмотрела на него каким-то странным взглядом, но деньги взяла. Едва она отошла, Валера схватил Колю за руку.
— Откуда она у тебя?! Ты совсем дебил, что ли?!..
— Почему? — опешил Коля, — это мои деньги…
— Это Васины деньги! Ты за чаем бегал, а не за сигаретами!
— С чего ты взял?.. — Коля растерялся окончательно. Он ведь твердо знал, что «деньги не должны пахнуть», и на тебе…
— С того взял, что так сворачивают деньги только на зоне! Прятать удобнее! Бабы знаешь куда их засовывают?..