Кирклендские услады
Шрифт:
Меня поразила печальная задумчивость его красивого тонкого лица, хотя при первой встрече она была еще не так заметна, как впоследствии.
Дождавшись, чтобы он подъехал поближе, я обратилась к нему:
– Сударь, не будете ли вы так любезны ненадолго остановиться? – Произнося эти слова, я дивилась собственному безрассудству.
– Что-нибудь случилось? – осведомился он.
– Да. Вот эта собака умирает с голоду.
Он натянул поводья и обвел взглядом меня, собаку и цыганку, по-видимому, оценивая ситуацию.
– Бедняга, – проговорил
Голос его звучал ласково, и я воспряла духом, почувствовав, что моя просьба не останется без ответа.
– Я хочу купить его, – объяснила я, – а у меня, как назло, нет при себе денег. Вы не могли бы одолжить мне шиллинг?
– Послушайте! – завопила цыганка. – Я его не продаю – во всяком случае, за шиллинг. Зачем мне продавать своего славного, любимого песика?
– Но вы же согласились на шиллинг, – возразила я.
Она замотала головой и притянула к себе несчастное животное; у меня сердце сжалось при виде его испуга. Я с мольбой взглянула на молодого человека, который с улыбкой спешился, опустил руку в карман и сказал:
– Вот вам два шиллинга за собаку. Не хотите – не надо. Цыганка не смогла скрыть восторга от свалившегося на нее богатства. Она протянула грязную руку, и незнакомец брезгливо опустил монеты в ее раскрытую ладонь. Поспешно передав ему веревку, цыганка заторопилась прочь, словно боясь, как бы он не передумал.
– Благодарю вас! – воскликнула я. – О, я так вам обязана! Песик тявкнул, видимо, выражая таким образом свою признательность.
– Первым делом его надо покормить, – проговорила я, спускаясь с лошади. – К счастью, у меня есть пирог с мясом.
Молодой человек кивнул, взял у меня из рук поводья и отвел лошадей к обочине; я же подхватила на руки свое приобретение, делавшее слабые попытки вилять хвостом. Усевшись с ним на траву, я вытащила пирог, и изголодавшийся пес с жадностью на него набросился. Молодой человек с интересом наблюдал за нами.
– Судя по всему, бедняге приходилось несладко, – заметил он.
– Просто не знаю, как вас благодарить, – сказала я. – Страшно представить, чем бы все закончилось, не появись вы так вовремя. Она ни за что не отдала бы мне его.
– Не стоит об этом думать, ведь теперь он ваш.
Я была растрогана тем, что он принимает судьбу животного так близко к сердцу, и с этого момента пес стал связью между нами.
– Отвезу его домой и буду хорошо за ним ухаживать, – решила я. – Как вы думаете, он поправится?
– Без сомнения. Ведь это выносливый уличный пес, а не изнеженная собачка, привыкшая лежать на бархатной подушке в дамском будуаре.
– Такой мне и нужен! – воскликнула я.
– Его надо регулярно кормить.
– Именно этим я и собираюсь заняться. Буду давать ему теплое молоко – понемногу, но часто.
Песик, похоже, понимал, что речь идет о нем, однако еда и волнение отняли у него остатки сил, и он лежал неподвижно. Выражение привычной печали покинуло лицо незнакомца, когда он покупал собаку и передавал ее мне,
– Надо скорей ехать, – решительно сказала я. Молодой человек кивнул.
– Я сам повезу его, хорошо? – предложил он и, не дожидаясь ответа, подсадил меня в седло. Потом взял у меня собаку и спросил: – Куда мы едем?
Я указала направление, и мы двинулись в путь. Через двадцать минут мы достигли Гленфина, не обменявшись по дороге и десятком фраз. У ворот Глен-Хауса мы остановили лошадей.
– В сущности, он ваш, – произнесла я, – ведь это вы за него заплатили.
– Тогда я преподнесу его вам в подарок – Он улыбнулся мне глазами. – Но сохраню за собой право справляться о том, как ему живется. Вы разрешите мне к вам заехать?
– Разумеется.
– Завтра?
– Если хотите.
– А кого мне спросить?
– Мисс Кордер... Кэтрин Кордер.
– Благодарю вас, мисс Кордер. Ждите завтра визита Габриеля Роквелла.
Появление собаки привело Фанни в ужас.
– Ну вот, теперь весь дом пропахнет псиной! В тарелках будут плавать клочья шерсти, а в постелях прыгать блохи!..
Я промолчала и принялась за дело – весь остаток дня я через равные промежутки времени давала песику размоченный в молоке хлеб и даже ночью один раз покормила его. Притащив к себе в комнату большую корзину, я устроила ему постель. Это был счастливейший вечер в моей жизни, – удивительно, почему в детстве мне не приходило в голову попросить собаку. Может, я смутно догадывалась, что Фанни не позволит.
Но что проку сожалеть о прошлом – главное, что теперь собака у меня была.
Пес доверял мне с первой минуты нашего знакомства. Он лежал в корзине, не в силах пошевелиться, но его глаза говорили мне: я знаю, ты не причинишь мне зла. Эти глаза, уже любящие, неотрывно следили за каждым моим движением, и я понимала, что он будет предан мне до последнего вздоха. Надо было придумать ему имя. Как же его назвать? И тут я вспомнила, что сегодня пятница, и решила: так его и назову, пусть он будет моим Пятницей.
К утру стало ясно, что Пятница твердо стоит на пути к выздоровлению. Я с нетерпением ожидала визита Габриеля, ибо теперь, когда мои волнения по поводу собаки немного улеглись, мысли мои стали все чаще возвращаться к человеку, разделившему со мной это необычное приключение. Все утро я прождала напрасно и с огорчением подумала, что, должно быть, он уже забыл о нас. Мне же очень хотелось еще раз выразить ему свою благодарность, ведь я не сомневалась, что Пятница обязан жизнью его своевременному появлению.