Киров
Шрифт:
— Значит, вы полагаете, что мы должны начать активный поиск подлодки? Орлов, ваши соображения?
— Я согласен с капитаном. Это единственное объяснение, имеющее смысл.
— Вы не считаете, что на «Орле» случилась катастрофа?
— Это возможно, адмирал. Но исчезновение «Славы» заставляет меня думать, что здесь может быть что-то еще. Я рекомендую поднять один или оба Ка-40. Если мнение капитана Карпова верно, активные действия могут отпугнуть лодку. Капитан приказал начать маневр уклонения сразу после взрыва. За этим вскоре последовало включение активного гидролокатора, — повторил он мнение Карпова. — Сейчас мы замедлили ход, а погода улучшилась. Они могут оставаться где-то там, тихо следя
Орлов действовал привычно. Он играл роль адвоката дьявола в любой ситуации и всегда предполагал наихудшее. Также было вполне в его духе раздуть вопрос и предпринять активные действия. Залечь и следить за целью с помощью пассивного сонара для него было делом долгим и нудным. Он предпочитал более активную охоту, используя пару вертолетов в качестве ищеек и корабль в качестве стоящего наготове охотника.
— Помимо того, мы должны подготовить наши собственные торпеды, — сказал он, напоминая о собственном оборонительном торпедном вооружении «Кирова».
Хотя начопер не выразил собственного сокровенного мнения, а просто встал на сторону Карпова, как того и следовало ожидать, его слова усилили мнение Карпова о том, что корабль должен был переходить на военное положение.
Вольский плотно сжал губы, принимая решение.
— Отлично, товарищи офицеры. Я порадую вас обоих. Начать поиск подводных лодок. Мы приняли Ка-226. Поднять оба Ка-40, и пусть каждый действует в секторе 180 градусов от корабля.
Капитана Карпова это крайне воодушевило и он немедленно повернулся к Тарасову, отдавая ему приказы. Это означало не только то, что его действия были оправданы, его опасения подтверждены, а его мнение уважали. Он также успешно заразил окружающих собственным мнением, что это действительно была атака, а не простая случайность. Этим он дискредитировал мнение адмирала и заложил основу для дальнейшего укрепления представления о том, что он изначально был прав.
Однако, хотя и в другом аспекте, обнадежило его и то, что корабль начал предпринимать все возможные меры по недопущению новой атаки и поиску подводной лодки. Его собственные страхи улеглись, компенсированные действиями, которые они предпринимали. Они больше не будут просто чинно плыть в тумане, словно тупая жирная цель. Теперь они стали охотником, теперь они искали заслуженного возмездия. Кто-то ответит за потерю «Славы» и «Орла». И это будет не «Киров», это уж точно. Если они обнаружат вражескую подводную лодку, затаившуюся где-то в глубине, он был полон решимости требовать немедленно уничтожить ее, разбить ей рожу, как выразился Орлов. Он очень надеялся, что они обнаружат что-то в самое ближайшее время, и ожидания его оправдались.
Вскоре с площадки донесся рокот винтов взлетающих вертолетов, один из которых ушел на северо-восток, а второй на юго-запад. Ка-40 выйдут к горизонту по обе стороны от корабля и начнут сбрасывать гидроакустические буи РГБ-16-1, значительно расширяя противолодочные возможности корабля. Если ничего не будет обнаружено, они направятся дальше, от точки к точке, сбрасывая буи и отправляя данные с них непосредственно на системы Тарасова. Через двадцать минут вертолеты обнаружили нечто, затаившееся в глубинах Норвежского моря.
Уменьшившийся ход «Кирова» и улучшение погоды значительно расширили дальность пассивного гидролокатора, а Тарасов внимательно следил за своими системами, на которые выводился поток данных от Ка-40. Внезапно что-то изменилось, и Тарасов напрягся и приобрел более бдительный вид, глядя на экран, на котором появилась предательская засветка. Однако
— Есть цель, пеленг 140, дистанция двадцать два километра. Подводная лодка, вероятность высокая! — Немедленно доложил Тарасов, и Карпов метнулся к нему, глядя на экран и потирая замерзшие руки.
— Сигнал очень слабый, — сказал Тарасов. — Совпадений нет. — Корабельная база сигнатур представляла собой электронную базу данных, содержащую параметры различных кораблей — частоты радаров и средств связи, а также параметры отображения. Обнаруженная цель была абсолютно неизвестной.
— Мы знаем только то, что она там, — сказал Тарасов. — Но это все. Движется очень медленно, не более десяти-двенадцати узлов.
— Они знают, что мы за ними следим, — сказал Карпов, поворачиваясь к адмиралу. Цель для него была еще одним доказательством своей правоты. — Слава богу, что я сохранил достаточное присутствие духа, чтобы принять меры. — Это была явная шпилька в адмирала, но Вольский пропустил ее мимо ушей.
— Хотя у нас и есть сигнатуры американских лодок типа «Вирджиния», эти лодки все еще очень скользкие твари, адмирал. Поэтому сигнатура может быть нечеткой. Но, по крайней мере, они знают, что мы их видим. — Он повернулся к адмиралу, сложив руки на груди, и его глаза загорелись. — Я предлагаю атаковать. — Он нашел своего коварного врага, и настало время для возмездия.
Адмирал подумал над этим, но быстро решил не согласиться.
— Нет. Пока не атаковать, — сказал Вольский. — Если мы еще не в состоянии войны, то мы, разумеется, не собираемся ее начать, верно? Но направьте туда ближайший вертолет, и пусть пройдет ниже шестисот метров. Я хочу быть уверен, что они услышат работу его винтов. Этим мы дадим им понять, что точно знаем, где они. Тогда посмотрим, что изменится.
— Тогда они начнут маневр уклонения, — возразил Карпов. Он знал, что как только потенциальный противник был обнаружен, необходимо было немедленно ее уничтожить. Никогда не позволяй противнику встать, посте того, как сбил его с ног — такой урок он хорошо выучил еще в «Газпроме». Чем больше вы ждали, тем больше была вероятность, что противник прикроет задницу или каким-то иным способом избежит вашей хорошо поставленной ловушки. Он решил выразить ту же мысль в военных понятиях.
— Американские подводные лодки могут погружаться очень глубоко, адмирал, а особенности этого типа. Мы можем потерять ее. Почему не ударить сейчас, когда у нас есть четкий контакт и возможность надежного огневого решения? У нас может не быть второго шанса с подводной лодкой такого типа.
Мнение капитана было весомым, и Вольский понимал это. В изнурительной игре корабля против подводной лодки подводная лодка всегда имела преимущество. Побеждал тот, кто смог услышать врага первым и выработать твердое огневое решение. После запуска торпеды и захвата цели ее системой самонаведение никто, даже малошумная ударная подлодка, не мог ее избежать. В шестидесяти процентах случаев подводная лодка могла обнаружить надводный корабль первой и первой открыть огонь. Корабль, произведший пуск первым, имел все шансы уцелеть. Был ли взрыв, который они пережили, первым ударом той подводной лодки, имеющий целью запутать и запугать их, как полагал Карпов? Очевидно, это была не дружественная подводная лодка. Или все же? Адмирал подумал и о том, что это даже может быть «Орел», получивший повреждения, но уцелевший. Взрыв мог повредить системы госопознавания лодки и нарушить сигнатуру. У него было тяжело на душе и ему хотелось верить в это, поэтому он решил проявить осторожность.