Кирпич на голову

Серова Марина Сергеевна

— Возьмешь с собой? — поднялся мой «жених».

— Нет уж. Иди в другие кусты, а не то подсмотришь какие-нибудь мои интимные подробности.

Я напряглась. Один из уходящих вполне может быть сообщником моей таинственной убийцы. Но не могу же я расстроиться! «Надо немедленно выбрать самого подозрительного. Лев не отходил от меня весь день, пусть погуляет. Рома на бандита не похож, нутром чую — не он. А вот Петенька…»

Я дождалась, пока мужчины скрылись, и последовала за Гольдбергом-младшим, предоставив

возможность женщинам вволю посплетничать.

Петр зашел недалеко, сел на поваленное бревно и призадумался. Я полюбовалась на него пару минут, затем тихонько подсела рядом. Он вздрогнул и смутился.

— Что ты от меня скрываешь? — напрямик спросила я.

— Ничего… — промямлил он.

— Я действительно не дочь Александра Самуиловича, а детектив. И я выясню истину, это моя работа, от которой зависит моя репутация. Так что, с одной стороны, можешь вздохнуть спокойно, без наследства не останешься, а с другой — берегись! Я из тебя душу вытрясу.

— Но я…

— Кто такая Дина?

Он затравленно молчал.

— Ты давно ее видел?

— Я ничего не скажу! — истерически вскрикнул Петр и вскочил. — Вы не имеете права!

— Имею. И не только право.

Он бросился прочь, а у меня в сумке звякнул сотовый.

— Да.

— Татьяна? Никак не дозвонюсь до тебя.

— Мельников! — обрадовалась я, услышав голос знакомого следователя. — Есть новости?

— И еще какие! Мы по воскресеньям не мотаемся черт знает где…

— А пьете водку на работе, — продолжила я.

— Ясновидящая, что ли? Держи свою конфетку: девушка из саркофага, Виолетта Дмитриевна Шугова, в замужестве Гольдберг…

— Не тяни! — взмолилась я.

— Была на втором месяце беременности.

— Вот это да! — присвистнула я, прикидывая по срокам, не Роман ли отец ребенка. Если он не врет и они расстались в марте, то нет.

Словно по заказу на полянку вышел мой «жених».

— Я перезвоню.

— А спасибо?

— С меня бутылка.

— Мне скоро придется бар заводить для обещанных бутылок, — печально вздохнул следователь и отключился.

Рома садиться не стал. По выражению его лица я поняла: последует очередной выговор за несоблюдение мер безопасности, поэтому задала отвлекающий вопрос:

— Ты связывался со своим другом в Министерстве здравоохранения?

Обвести вокруг пальца опытного юриста на сей раз мне удалось.

— Стоило мне отлучиться на минуту, как ты сбежала в лес! Неужели так сложно понять, что среди множества людей находиться намного безопаснее, чем в одиночестве? Не спорь! — не дал он мне и рта открыть. — Нужно было позвонить? Отошла бы на десяток шагов, но в пределах видимости, и звонила бы на здоровье!

Я смотрела на Рому с нескрываемым умилением. И как я только могла в нем сомневаться, подозревать его? Подобные зануды и моралисты встречаются нередко,

но почти никогда среди преступников. И потом, он столько раз был со мной наедине, пил, ел и спал, что вполне мог бы меня убить или обезвредить, выполняя волю своей сообщницы Дины.

В любом преступлении должна быть логика. Если следовать логике моего дела — Роман невиновен! Это умозаключение привело меня в прекрасное расположение духа.

— Милый, ты — чудо! Кстати, я кое о чем тебя спросила… Помнишь?

— Я помню. — Голос «жениха» немного смягчился. — Дина Пушина в настоящий момент работает в гинекологическом отделении первой клинической больницы — там, где лежит сейчас твой отец.

Фраза «он не мой отец!» застыла у меня на губах, я кашлянула и сиплым от волнения шепотом произнесла:

— Так она гинеколог?

— Нет! — насмешливо фыркнул Рома. — Окулист! Кто же еще может работать в гинекологическом отделении?

— Я уже не понимаю шуток! Говори серьезно! Она гинеколог?

— Да. Но почему этот факт тебя так взволновал?

— У Виолетты должен был быть ребенок! Она рассчитывала выдать его за позднее дитя Гольдберга. А Дина должна была ей в этом помочь, но…

Роман побледнел.

— Почему должен был быть? Она что, его потеряла? Сделала аборт?

Я сочувственно взглянула на него — он боится, что Виолетта была беременна от него.

— Ее убили. При вскрытии эксперты обнаружили беременность сроком около полутора месяцев.

Роман быстро успокоился.

— Бедная девушка! Когда же она умерла?

— Вчера.

— Надо немедленно сообщить остальным. Пойдем! А старик Гольдберг знает?

— Да, я с утра заехала к нему, потому и опоздала. Давай новость про Виолетту сообщишь ты, а то мне опять не поверят.

— Задумка была хорошая, — попытался утешить меня Роман. — Если бы не Аня…

— Последний раз повторяю! — вскипела я. — Александр Самуилович — не мой отец! Он попросил меня на время расследования изображать из себя его дочь, чтобы без проблем войти в его семью. Проверь по своим каналам, у меня хорошая репутация, почти стопроцентная раскрываемость. Ради пользы дела кем мне только не приходилось становиться! Веришь?

— Не знаю, — неуверенно пробормотал Рома. — Весьма неожиданный поворот…

— Или я тебе нравилась, пока была наследницей Гольдберга?

— Глупости! Просто я не люблю, когда мне морочат голову. Особенно девушки. Но наши с тобой отношения обсудим потом. Идем к остальным.

Мне не понравилась перспектива будущего обсуждения наших отношений, но что я могла ответить? За любую ложь рано или поздно приходится платить. Роман ушел вперед, а я понуро поплелась следом.

Нас, оказывается, заждались. Тарелки вновь были наполнены, в руки нам сунули стаканчики с вином. Пикник продолжался.