Кирпичики

Тамбовский Сергей

— Штаб-не-штаб, но филиал там точно можно будет открыть — десять минут до площади Сусанина и проблем с автопарковкой не будет, — пояснил он. — Ну что, согласны или вам подумать надо?

— А как быстро вы сможете закончить этот проект? — поинтересовался я.

— За год точно. Может, даже быстрее, — уверенно проговорил Владимирович.

— Нам надо посоветоваться, верно, Михаил?

Михаил кивнул и мы попрощались с хозяином концерна АМТ, договорившись о рандеву через два дня в это же время.

— А теперь

в райком пора, — заключил Миша.

— Может перекусим по дороге? — предложил я, — с утра ничего не жрал. Вон пельменная пустая стоит.

Миша согласился и мы зашли в этот рудимент советской эпохи. А ничего здесь не изменилось за последнее время, невзирая на бушевавшую над страной перестройку — те же хамоватые тётки за прилавком, тот же ассортимент, начиная от пельменей со сметаной и заканчивая пельменями с томатным соусом (слово «кетчуп» еще не прижилось в нашем лексиконе). Цены, разве что, выросли примерно вдвое, так что стандартная порция из 10–11 пельменей со сметаной стала стоить 80 копеек.

— Вкусно, — сказал я по итогам обеда, — казалось бы обычные советские пельмени, у каждой второй начинка вылетает из оболочки, так что вид блюда становится неприглядным. А язык проглотишь.

— Да, неплохо, — согласился Миша, — однако ты подумал, что мы скажем Гене-крокодилу?

— Чего заранее раздумывать, — отозвался я, — когда доберёмся до него, там на месте и решим. А если много думать, голова распухнет.

Столовая-пельменная где-то на Урале

Добрались до райкома как раз к окончанию обеденного времени. А на входе меня ждал сюрприз — там незнакомая женщина средних лет сидела.

— А где Катя? — вырвалось у меня.

— Выходная она сегодня, — сурово отрезала вахтёрша. — Вы к кому?

— К Гене… то есть к Геннадий-Палычу.

— У него совещание, — не менее сурово сказала она.

— А мы подождём, — вступил в разговор Миша. — Нам торопиться некуда.

— Ну ждите, — смилостивилась она, — вон в том коридоре стулья есть, — и она показала на коридор со стульями.

А мы вместо того, чтобы сесть, куда было велено, прошлись по этажам от нечего делать. Здание было старинное, девятнадцатого века. Потолки высокие, с лепниной и шикарными гнутыми люстрами. Двери тоже высоченные и массивные даже на вид. И ручки у дверей нестандартные были, все в финтифлюшках.

— Богато люди жили, — высказал я результат своего наблюдения.

— Да уж не бедно, — согласился со мной Миша. — Александр Сергеич, интересно, где тут на постой останавливался?

— Здание раза три перестроено с тех пор, — осадил его я, — так что вряд ли чего осталось от той пушкинской комнаты.

А тут и народ откуда-то повалил дружной толпой, я догадался,

что это скорее всего совещание закончилось.

— О, бойцы, — обрадовался нам Гена, он чуть ли не последним в этой очереди шёл. — А я как раз только вот о вас вспоминал. Заходите, — и он открыл свой кабинет.

— Как дела? — сразу же приступил он к делу, — влились в дружный коллектив МПСХО?

— Такие дружные коллективы, Гена, — честно ответил ему я, — обычно бывают в террариумах. В просторечии их гадюшниками называют.

— Ну не будем о грустном, — обнадёжил он нас, — рассказывайте. А то меня завтра в обком комсомола вызывают, надо там хоть что-то позитивное доложить.

Я вздохнул и вывалил краткие итоги сегодняшних наших разъездов и переговоров.

— Так, — почесал затылок Гена, разглядывая план Благовещенской улицы, — начало неплохое. Теперь, насколько я понимаю, дело за горсоветом осталось…

— Правильно, за ним. Одна квартира для мотивации для них и одна для райкома, — сориентировал его я.

— Нам-то хватит, конечно, — задумчиво протянул он, — а этим ребятам не уверен… и с Куриленковым вы правильно завязались, я сам про это думал… да, а у меня же для вас новость есть.

— Хорошая или плохая? — решил уточнить Миша.

— Сами решайте, — ответил Гена, — тут с Керамзита звонили — не нашли они никого взамен вам двоим. Так что придётся ещё три-четыре смены отработать. Начиная с завтрашнего дня.

— Страна большая, — уныло сказал я, — а отступать некуда. Позади Керамзит. Ну мы пошли тогда готовиться к трудовой вахте.

На этом мы с Геной и распрощались, а Миша в сердцах даже выругался, проходя мимо вахтёрши.

— Не грусти, — поддержал я его, — три дня это не три года. Как-нибудь прорвёмся…

А когда я доехал до дому… ну до нынешнего своего обиталища, мне почему-то захотелось более комфортного места для отдыха, нежели проваленная раскладушка. Немного подумал и отмёл кровать с диваном — очень тяжело таскать, да и куда это добро потом девать, когда Олежек с северов вернётся. Матрас, вот выход… а ещё лучше, если он надувным будет. Посетил два спортивных магазина и во втором обнаружил искомое — полутороспальный надувной матрас радикально красного цвета. Всего-то четвертак, и я обеспечил себе прекрасное спальное место.

Во дворе стояло аж четыре жестяных гаража, один из них был открыт и в нём возился с Запорожцем молодой парень.

— Привет, — сказал я ему, он обернулся и в ответном приветствии назвал меня по имени. — Слушай, одолжи насос — матрас надо надуть.

И я показал ему свёрток, который нёс под мышкой.

— На озеро собрался?

— Да какое озеро, кровать хочу себе оборудовать.

— Бери, мне не жалко, — и он протянул мне чёрный качок с двумя подножками снизу, это чтоб удобнее было накачивать.