Кисть ее руки. Книга 1
Шрифт:
К сожалению, ни Сатоми, ни мать с ребенком не присутствовали. В гостиной собрались лишь участники тушения пожара. Кроме них была только одна женщина в белом халате поверх ночной рубашки – по всей видимости, жена Кадзуо. На ней не было никакой косметики, только крем блестел на лице. Супруги выглядели расстроенными, и Кадзуо не представил мне свою жену.
– Итак, жертва – Сатико Хисикава. Кто она?
Он отложил ручку, которой делал заметки, надел на нос очки и оглядел всех присутствовавших по очереди.
– Она из Киото. Играла
– Сокёку… сокёку… что это?
– Это музыка для кото. Я мало что знаю об этом, но специалисты, знатоки кото, не говорят, как мы все, «музыка для кото». Они называют ее «сокёку».
– А, понятно. Значит, сокёку. И как долго она здесь жила?
– Полагаю, прошло уже около месяца. Точно: она, помнится, приехала сюда двадцать шестого февраля. Значит, прошел месяц и четыре дня.
– Так, двадцать шестого февраля, – сказал пожилой полицейский, потирая сонные глаза и продолжая водить ручкой в блокноте.
– А раньше она здесь бывала? Почему она сюда приехала? Она ваша знакомая?
– Бывший хозяин заботился о ней, и она часто здесь бывала.
– Сколько ей лет?
– Двадцать пять или двадцать шесть, наверное.
Неужели ей действительно столько, подумал я про себя. На вид она казалась моложе.
– Она всегда была одна?
– Да, жила здесь одна.
– Бесплатно или платила за жилье? – спросил полицейский, хотя это, похоже, не имело большого отношения к делу.
– Прошлый хозяин велел нам не брать с нее денег, но мы решили брать плату у ее родителей, – ответила жена Инубо. По ее лицу было видно, что она шокирована происшедшим сильнее мужа.
– Так что, она приезжала сюда поправить здоровье?
– Это она сама так говорила, – сказал Кадзуо Инубо.
– А что с ней было? – спросил полицейский и снова поднял глаза.
– Нет, ничего такого заметно не было. И с дочерью она всегда нормально разговаривала, – сказал хозяин.
– Так от чего же она приезжала подлечиться?
– Я толком не знаю, но она вроде говорила про нервное истощение, – сказал он, и жена подтвердила его слова кивком.
– Так, а она не говорила, что кто-то пытается ее убить или преследует?
– Я никогда такого не слышала, – сказала жена хозяина.
– И не выглядела испуганной?
– Вовсе нет. Была веселой, – сказал муж, а жена поддержала его кивком.
– У нее были враги?
Хозяин скрестил руки на груди и задумался.
– Нет, я не думаю.
– А знакомые были в этой деревне?
– Никого. Наверное, только мы.
– Если так, получается, что она никого не знала, а на нее ни с того ни с сего почему-то напали. И убили, – сказал полицейский, и все неуверенно закивали.
– Так почему же все-таки?
Полицейский остановился и вопрошающе оглядел всех вокруг. Его глаза заморгали. Он с трудом боролся со сном.
– У кого-нибудь в этом доме есть пистолет или ружье?
–
– Может, у кто-нибудь в деревне? – спросил полицейский.
– Уверен, что ни у кого нет, – ответил хозяин.
Некоторое время царило молчание.
– Получается, это проклятие, – проворчал Мория.
– Не говори глупостей, – буркнул хозяин.
– В чем состоит проклятие? – спросил полицейский. Но никто ему сразу не ответил.
– Надо бы спросить господина Адати из храма Хосэндзи или Футагояму из Сякунайкё, – сказал Мория через некоторое время.
– Ну и что ты хочешь услышать в Хосэндзи?
– Думаю, они скажут, что это, вероятно, проклятие Муцуо, – сказал Мория.
– Болтаешь всякую чушь, – сказал хозяин, и пожилой полицейский фыркнул.
– В любом случае завтра приедут детективы из полиции префектуры, так что сейчас просто ложитесь спать и завтра никуда не уходите, – сказал офицер, захлопнув блокнот. Миролюбивый допрос завершился. Он даже не спросил нас, кто мы такие. Ему просто очень хотелось спать, и он мечтал поскорее вернуться домой.
Я думал воспользоваться этим допросом, чтобы узнать имена всех гостей, остановившихся в «Рюгатэе», всех домочадцев и слуг в гостинице, поэтому специально приготовил блокнот и стал ждать, но ничего из этого не получилось. Значит, нужно ждать завтрашнего дня.
Указание никуда не ходить в ожидании начала расследования полицейскими из префектуры явно относилось и к нам с Кайо, поэтому мы должны были остаться в этом особняке. Не только я отметил это про себя, но и наш хозяин Инубо, должно быть, тоже так его понял. Он жестом подозвал Морию и указал на нас двоих.
– Комнаты «Ураита-но-ма» и «Макиэ-но-ма» сейчас свободны. Там наверняка найдется какая-нибудь постель, так что я позволю им там переночевать.
Нам было ясно, что говорил он это с таким выражением, как будто у него не было другого выбора. Так благодаря пожару и Сатико Хисикаве у нас появилась возможность устроиться сегодня на ночлег.
Мы взяли наши дорожные сумки и в сопровождении Мории вышли в коридор, застеленный бамбуковыми циновками. Оттуда нам было видно, как офицер Мори медленно забрался на прочный черный велосипед, оставленный у угла здания, и покатил спать. Откуда-то послышалось утиное кряканье.
Чтобы войти в здание, где были комнаты для гостей, нам пришлось подняться по трем каменным ступенькам с переходной площадки. Подняв глаза, я увидел старую табличку с надписью «Рютэйкан», освещенную светом голой лампочки. Перед лицом висела тонкая паутина.
Оглянувшись, я увидел, что рядом с выходом из здания, в котором мы только что были, висела небольшая табличка с вертикальной надписью «Рюбикан». Трехэтажное деревянное здание, где находилась комната со стеклянными стенами, называлось «Рюбикан», а длинное здание, куда мы направлялись, называлось «Рютэйкан».