Кистень
Шрифт:
– Что-что… коктейли, естественно, – поморщилась Мика. – Водка с соком, пиво с водкой, водка с боржоми. Перечень напитков зависит от ассортимента в местной лавке. Но один компонент должен соблюдаться свято.
Удивительно, но, как оказалось, она ошиблась именно насчет главного компонента – добытчики прельстились дешевизной местной самогонки.
***
Сашка идти рисовать отказался наотрез, сославшись на головную боль, ипохондрию и желание сберечь жизненные силы для предстоящего банкета. Прихватив папки и этюдники, девушки отправились вдвоем. К берегу
– Ну, что рискнем проверить, что тут за публика? – мрачно спросила она, рассматривая компанию парней, успевших за это время расположиться на мысу.
Близоруко щурясь, Алька покачала головой:
– Лично я такого желания не испытываю. Пристанут, как репьи. Пошли туда, – она махнула рукой, туда, где простиралась зеленая низинка.
– К домине этой?
– Если пройти подальше, то можно будет найти ракурс, с которого будут видны только монастырские стены с колокольней.
– Ладно, пошли, – вздохнула Мика.
Девушки спустились вниз и пересекли луг, устряпанный коровьими лепешками. Он отделял территорию база отдыха от монастыря. Чуть дальше виднелась насыпь и дорога, а за ней, на невысоком холме – деревенское кладбище.
Кирпичный «сундук» вблизи оказался ещё уродливее – безобразный красный куб со скатной крышей. Там уже кто-то жил – за застекленными окнами виднелись занавески. Но ограды и даже нормального подъезда ещё не было – только кучи земли и кое-как насыпанный щебень. От дома до кладбища было всего каких-то полсотни метров, и именно тут работал недавно бульдозер. Он и сейчас стоял, устало опустив ковш-отвал. И ни души рядом.
– Таким дай волю, они и могилы сроют, – покачала головой Алька, рассматривая оставшуюся вдоль кладбищенской ограды зеленую полосу. Кусты цветущего шиповника были уже местами завалены землей.
– Нужно это безобразие обойти! – Мика козой запрыгала по рытвинам, а потом, разглядев просвет в зарослях, шмыгнула туда. Алька последовала за ней.
Лучи садящегося за монастырь солнца насквозь пронизывали пахнущий нежно и печально шиповник. Мика прикоснулась к бело-розовому цветку, и он осыпался круглыми лепестками, похожими на крылья бабочек. За покосившимся забором виднелись кресты и железные пирамидки со звездочками. Крестов было больше.
За ограду они не полезли, пробирались вдоль. И буквально через несколько метров наткнулись на вывороченный из земли камень – обычный довольно большой валун, с одной стороны покрытый подсохшей земляной коркой. Алька обошла камень и присела на корточки.
– Смотри, тут кто-то пытался вытесать крест. Наверное, это старое надгробье.
Мика подошла поближе. Это был явно не крест. Две вертикальные линии, пересеченные косой и, вроде бы, ещё часть ромба.
– Не знаю, я бы сказала, что это больше похоже на рунные знаки. Но откуда бы им тут взяться? Наверное, просто мальчишки развлекались. И вряд
Мика указала на яму, из которой ковш бульдозера, случайно или намеренно вывернул камень. Она была довольно большой, и казалось, что кто-то её углубил ещё больше.
– Ну, то, что за оградой, может означать, что под ним похоронили самоубийцу или какого-то отпетого грешника, – не согласилась Алька.
– Вряд ли кто-то теперь вспомнит, кто тут лежал, если вообще лежал.
С этими словами Мика вскинула на плечо этюдник и двинулась дальше. Оглянувшись, увидела, что Алька возится с ремнем-лямкой – та ослабла и нужно было немного её подтянуть.
Ничего, догонит. Мика дошла уже до конца кладбища и тут увидела человека. Он сидел прямо на траве около какой-то безымянной могилы, оплывшего и заросшего чабрецом земляного холмика, и… улыбался. В таком месте улыбка выглядела настолько неуместной, даже дикой, что девушка невольно остановилась.
На вид ему было лет двадцать пять или тридцать. С кудрявой темной бородкой, по пояс обнаженный, облаченный только в закатанные до колен светлые штаны. И босой. На волосатой груди – серебряный крестик на шнурке. Мика рассматривала его во все глаза – сидит себе, словно на пляже, шевелит в траве пальцами вытянутых ног и ухмыляется.
Возможно, это какой-то местный блаженный? Нет, не похоже – взгляд темных глаз был вполне осмысленным. Просто очень довольный чем-то мужик. Только не место такому проявлению счастья на погосте.
Тут ей в голову пришла мысль об эксгибиционистах и прочих маньяках, и она испуганно обернулась. Алька, к счастью, была уже рядом. Когда Мика опять взглянула на могилу, человека рядом с ней уже не было, и даже ветки росшей рядом сирени не шелохнулись. Куда же он пропал?
– Кто? – удивилась Алька.
– Тот тип, что сидел вот тут?
– Мика, ты не бредишь? Тут никого и не было. Я бы заметила.
– Как не было?! Сидел тут один полуголый тип, бородатый.
– Точно сидел?
Мика разозлилась, швырнула этюдник на землю и пролезла в одну из дырок в ограде. Вот могила, вот тут сидел мужик. Да, именно тут. Она с минуту постояла в задумчивости, а затем молча вылезла обратно. Потому что густая трава около могильного холмика была нисколько не примята и выглядела так, словно сюда много лет никто не забредал. Может быть, бородач сидел на чем-то вроде камня или бревнышка? Нет, она точно видела – в траве. Тогда почему на ней не осталось ничего?!
Обернувшись, она легко рассмотрела собственные следы – там, где она прошла и стояла, трава казалась темнее.
Отчего-то ей вдруг стало не по себе, появилось ощущение, что кто-то смотрит на неё. И взгляд этот был недобрым.
– Что с тобой, Мика? – встревоженно спросила подруга.
Не хватало ещё, чтобы Алька сочла её чокнутой…
– Ничего, – пробормотала Мика, подбирая этюдник. – Тогда, наверное, это было привидение.
– Привидения появляются на кладбище только по ночам, – последовал безапелляционный ответ.