Китаец
Шрифт:
— Желаете комнату?
Биргитта Руслин различила в его речи легкие следы диалекта. Похоже, по происхождению он гётеборжец.
— Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов. Об одном знакомом, который, вероятно, останавливался у вас.
Мужчина ушаркал в стоптанных тапках за стойку. Трясущимися руками достал журнал регистрации постояльцев. Биргитта Руслин даже не представляла себе, что гостиницы вроде этой до сих пор существуют. Такое ощущение, будто она перенеслась вспять,
— Как зовут этого постояльца?
— Я знаю только, что он китаец.
Мужчина медленно отложил регистрационный журнал. Смотрел на нее, голова тряслась. Биргитта Руслин догадалась, что у него паркинсонизм.
— Обычно люди знают имена своих знакомых. Даже если это китайцы.
— Он знакомый моего друга. Китаец.
— Это я понял. А когда он мог здесь останавливаться?
Сколько у тебя тут проживало китайцев? — подумала она. Если уж был китаец, ты не можешь об этом не знать, верно?
— В начале января.
— Я тогда лежал в больнице. За гостиницей присматривал племяш.
— Может, позвоните ему?
— Сожалею. Он сейчас на круизном судне в Арктике. — Мужчина принялся близоруко изучать страницы регистрационного журнала и вдруг сказал: — А китаец-то был. Некий Ван Миньхао из Пекина. Останавливался на одну ночь. С двенадцатого на тринадцатое января. Вы его ищете?
— Да, — кивнула Биргитта Руслин, не в силах скрыть возбуждение. — Его.
Человек повернул к ней журнал. Она достала из сумки листок бумаги, списала указанные там сведения. Имя, номер паспорта и что-то еще — видимо, пекинский адрес.
— Спасибо, — сказала она. — Вы очень мне помогли. Он ничего не оставил в гостинице?
— Меня зовут Стуре Херманссон, — сообщил мужчина. — Мы с женой держим эту гостиницу с сорок шестого года. Жена умерла. Да и мне недолго осталось. Гостиница существует последний год. Снесут ее.
— Грустно, когда так выходит.
Стуре Херманссон недовольно хмыкнул:
— Расстраиваться тут не из-за чего. Дом — сущая развалюха. Я тоже. Нечего удивляться, что старики умирают. Но вообще-то, по-моему, тот китаец кое-что оставил.
Стуре Херманссон исчез в комнате за стойкой. Биргитта Руслин ждала.
Она уже начала думать, не умер ли он, когда он наконец вернулся. С журналом в руке.
— Это лежало в мусорной корзине, когда я вернулся из больницы. Уборщица у меня русская. Номеров всего восемь, так что она справляется в одиночку. Но небрежничает. По возвращении из больницы я обошел все комнаты. И этот журнал остался в комнате китайца.
Стуре Херманссон протянул ей журнал. Китайские иероглифы и фото китайских пейзажей и людей. Она догадалась, что это рекламная брошюра какого-то предприятия,
— Если хотите, можете взять, — сказал Стуре Херманссон. — Я по-китайски читать не умею.
Она сунула журнал в сумку, собралась уходить.
— Спасибо за помощь.
Стуре Херманссон улыбнулся:
— Какие пустяки. Вы довольны?
— Более чем.
Она направилась к выходу и вдруг опять услышала за спиной голос хозяина:
— Пожалуй, у меня есть для вас кое-что еще. Но вы вроде как торопитесь, времени нет?
Биргитта Руслин вернулась к стойке. Стуре Херманссон улыбнулся. Потом жестом показал куда-то вверх, себе за спину. На стене висели часы и календарь автосервиса, который сулил быстрое и эффективное обслуживание «фордов».
— Не пойму, что вы имеете в виду.
— Выходит, зрение у вас еще хуже, чем у меня. — Стуре Херманссон достал указку. — Часы отстают, — пояснил он. — Указкой я подправляю стрелки. На стремянку при моей трясучке не больно-то влезешь.
Он указал на стену возле часов. Там виднелся какой-то вентиль. Биргитта Руслин по-прежнему не понимала, о чем он толкует. Но потом сообразила, что это не вентиль, а отверстие в стене, где спрятана камера слежения.
— Можем посмотреть, как выглядел этот китаец, — продолжил хозяин, очень довольный.
— Так это камера слежения?
— Совершенно верно. Я сам ее сконструировал. Ставить в такой крохотной гостинице фирменное оборудование обойдется дорого. Да и кому придет в голову нелепая мысль обокрасть меня? Это же все равно что грабить жалких типов, которые пьянствуют в парке на скамейках.
— Значит, вы снимаете всех, кто здесь живет?
— Да, снимаю на видео. Сказать по правде, даже не знаю, законно ли это. Тут, под стойкой, есть кнопка, я на нее нажимаю, и камера снимает того, кто стоит перед стойкой. — Он весело посмотрел на Биргитту Руслин. — Вот сейчас заснял вас. Вы стоите очень удачно, запись будет хорошая.
Биргитта Руслин прошла за стойку и в соседнюю комнату. Очевидно, это помещение служило ему спальней и конторой. За второй открытой дверью виднелась старомодная кухня, где какая-то женщина мыла посуду.
— Это Наташа, — пояснил Стуре Херманссон. — Вообще-то ее зовут по-другому. Но мне нравится называть русских женщин Наташами. — Он вдруг посмотрел на Биргитту Руслин с беспокойством: — Надеюсь, вы не из полиции?
— Нет, что вы.
— Думаю, у нее не все документы в порядке. Хотя, если не ошибаюсь, так обстоит с большинством приезжего населения.