Китай-город
Шрифт:
Сочинял, публиковал стихи и философ Николай Станкевич, еще один недолгий житель Китай-города.
Сыны отечества, кем хищный враг попран,
Вы русский трон спасли, - вам слава достоянье!
Вам лучший памятник - признательность граждан,
Вам монумент - Руси святой существованье.
Не стихами в честь Минина и Пожарского, не трагедией "Василий Шуйский", признанными слабыми, вписал их юный автор свое имя в летопись русской культуры. Станкевич, погибший от чахотки в 27 лет, успел оказать влияние на умы самых известных современников - московских литераторов и ученых. По словам Белинского, он "всегда и для всех был авторитетом, потому, что все добровольно и невольно сознавали превосходство его натуры над своей".
В кружке Станкевича все подпадали под
... Пишу и все вспоминаю покойного редактора, Юрий Михайловича Давыдова, эрудита и книжника. Однажды в его номере шел мой очерк с заголовком "Китай-город". Как раз тогда разразилась маленькая война с "братом навек" за некий остров на границе. Посмотрел редактор на меня свирепо и росчерком пера вырубил заголовок: "Какой еще в Москве Китай!" Но очерк опубликовал.
ГУЛАГ НА НИКОЛЬСКОЙ
Вереница одноэтажных строений заполняла исток Никольской до конца ХIХ века, пока не появились Верхние торговые ряды. Впервые камень, стекло и металл слились в невиданный прежде вид торжища, царящего на этом месте со времен основания Москвы. "На покрытие стеклом каждого пассажа пошло 20 000 стекол 12 вершков длины и 10 вершков ширины, не считая почти 4000 штук корабельных стекол. Вес железных стропил и перекрытий достигает 50 000 пудов, хотя по своему виду железная сетка перекрытий представляется легкой и тонкой". Так по горячим следам описывал эту достопримечательность города путеводитель "По Москве" 1894 года.
Она появилась вслед за новым зданием Московской городской думы, созданной усилиями одного лица - Николая Алексеева. До него никому не удавалось убедить тысячу купцов, испокон века торговавших в Китай-городе, что им пора объединиться в акционерное общество и построить взамен обветшавших - новые лавки под одной крышей, с автономным водопроводом, электростанцией, канализацией и отоплением. Молодой "отец города" страстной речью убедил "толстосумов" и первый бросил деньги на бочку. Купцы собрали около десяти миллионов рублей и выпустили акции, по сто - каждая.
Под девизом "Московскому купечеству" неожиданно победил представленный на конкурс проект здания в русском стиле архитектора Андрея Померанцева, строившего в Петербурге. Фасады предстали без привычных портиков и колонн, напоминая боярские хоромы, но в масштабе конца ХIХ века, рассчитанном на массу посетителей. Под улицами-пассажами помещался подземный этаж складов. Здание заложили 21 мая 1890 года. Спустя три года все устремились в распахнутые двери, чтобы прогуляться между ярко освещенными салонами, заполненными модными товарами с ценниками. Так впервые покончили с азиатской привычкой торговаться с покупателем, заламывать цену. Восторжествовал девиз "покупатель всегда прав". Тогда же появилась книга жалоб и предложений. В салонах и на антресолях обосновались 1200 магазинов лучших фирм. Рядом открылось отделение Международного Московского банка, граверная и ювелирная мастерские, парикмахерская, зубоврачебный кабинет, почтовое отделение. Магнитом стал подземный "Мартьяныч". Владимир Гиляровский в "Москве и москвичах" отнес его к самым интересным московским ресторанам, поставив в один ряд со знаменитым русским трактиром Бубнова в "Казанском подворье" Китай-города, в Ветошном переулке. "Это был трактир разгула, особенно отдельные кабинеты, где отводили душу купеческие сынки и солидные бородачи купцы, загуливавшие вовсю, на целую неделю. Более интересных трактиров не было, кроме разве явившегося впоследствии в подвалах Городских рядов "Мартьяныча".
Сюда, в отличие от трактира Бубнова, допускался "женский элемент", что придавало разгулу убойную силу и безудержное веселье".
В Верхних торговых рядах впервые не только торговали, но устраивали выставки и концерты, музыкальные вечера. Придя сюда, можно было поговорить по телефону, отправить телеграммы, решить денежные дела. Появилось и то, чего и сейчас нет: гардероб, комната отдыха,
На Никольской за годы советской власти ничего не построили, за исключением одного дома, о котором пойдет речь ниже. ХХ век улица встретила огнями роскошных магазинов и гостиниц. Рядом с Верхними торговыми рядами на Никольской, 4, помещалась "Большая городская гостиница". На четной стороне приезжие хорошо знали "Чижовское подворье", "Торговую" на Никольской, 8. Замыкало гостиничный ряд соседнее "Шереметевское подворье". В начале века в городе насчитывалось 250 подворий и меблированных комнат, не считая пятидесяти гостиниц! Так что принятая программа строительства двадцати гостиниц - малая часть того, что Москва потеряла под властью большевиков...
К числу лучших гостиниц относился "Славянский базар" на Никольской, 17. "В ней завтракает весь богатый торговый люд Москвы", - так характеризовал ее ресторан путеводитель "По Москве" за 1915 год. Это подтверждает Владимир Гиляровский, описавший великолепие московского застолья и гостеприимства. Из его очерка "Трактиры" явствует, то были завтраки особого рода. Они начинались в полдень и продолжались до трех часов. "Купеческие компании после "трудов праведных" на бирже являлись сюда во втором часу и, завершив за столом миллионные сделки, к трем часа уходили. Оставшиеся после трех кончали "журавлями" и перекочевывали к "Яру" или на бега и скачки". О каких "журавлях" речь? Так назывались хрустальные графины, разрисованные золотыми журавлями и заполненные отборным коньком ценой пятьдесят рублей. На память опорожненный графин получал тот, кто оплачивал счет.
Без больших денег в "Славянском базаре" делать было нечего. По словам "дяди Гиляя", здесь "останавливались и петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли и... аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах".
Неизвестно, какой номер гостиницы и по чьему паспорту заняла 2 февраля 1905 года красивая молодая женщина, приехавшая с небольшим багажом. В тот год террористами решено было казнить великого князя Сергея Александровича. На попечении красавицы был динамит. В номере гостиницы она приготовила две бомбы. В семь вечера к гостинице подошел одетый как лондонский франт господин с английским паспортом в кармане. Им был великий террорист и писатель, будущий товарищ военного министра Борис Савинков: "В 7 часов я пришел на Никольскую к "Славянскому Базару", и в ту же минуту из подъезда показалась Дора Бриллиант, имея в руках завернутые в плед бомбы. Мы свернули с нею в Богоявленский переулок, развязали плед и положили бомбы в бывший со мной портфель. В Большом Черкасском переулке нас ожидал Моисеенко. Я сел к нему в сани и на Ильинке встретил Каляева. Я передал ему его бомбу и поехал к Куликовскому, ожидавшему меня на Варварке. В 7.30 вечера обе бомбы были переданы....". Как видим, прелюдия террористического акта происходила на улицах Китай-города. В тот день он не состоялся. И вот по какой интересной причине. Снова приведу цитату: "Каляев бросился навстречу наперерез карете. Он уже поднял руку, чтобы бросить снаряд. Но, кроме великого князя Сергея, он неожиданно увидал еще великую княгиню Елизавету и детей великого князя Павла - Марию и Дмитрия. Он опустил свою бомбу и отошел. Подойдя ко мне, он сказал:
– Думаю, что я поступил правильно, разве можно убить детей?.."
Такими были русские террористы, не убивавшие детей, в отличие от арабских террористов, без колебаний стреляющих из снайперской винтовки по младенцам в колыбели.
Есть еще один памятный день в летописи Никольской - 25 октября 1917 года. Тогда орудия красных взяли на прицел Никольские ворота Кремля. И открыли артиллерийский огонь, расчищая дорогу войскам Ленина, бравшим власть "всерьез и надолго". Никольская до 1990 года называлась улицей 25 октября.