Китайская головоломка
Шрифт:
Тем не менее Мао Цзэдун, став «великим кормчим», вспомнит об «Удеумидао» с ее примитивным коммунизмом, когда в Китае на смену сельскохозяйственным кооперативам придут народные коммуны.
В годы учебы молодого Мао Цзэдуна в Чанше, в педагогическом училище, его мировоззрение еще только формировалось, выкристализовывалось из традиционных учений и литературы древнего Китая. Правда, уже тогда, сидя на студенческой скамье, Мао Цзэдун достаточно четко представлял себе свою «голубую мечту». О ней он старался не распространяться в разговорах с преподавателями и тем белее с однокашниками. Но ведь «шила в мешке не утаишь».
Оно, это «шило», показало себя во время спора с Сяо Юйем, земляком и однокашником по педагогическому училищу. Предметом спора была личность императора Лю Бана (II век до н. э.). Выходец из крестьян, он сумел возвыситься,
«Я убеждал его в том, что Лю Бан был плохим человеком, — пишет Сяо Юй в своих мемуарах, опубликованных в США в середине 70-х годов. Лю Бан сверг деспота, чтобы занять его место и стать еще более беспощадным деспотом. Он был вероломен и абсолютно лишен каких бы то ни было человеческих чувств. Ради Лю Бана рисковали жизнью его полководцы. И он в награду назначал их своими приближенными сановниками. Однако затем безжалостно убивал их, своих верных генералов и вельмож, опасаясь, как бы они не отняли у него трон. Но Мао не соглашался: «Если бы он не убил их, его трону угрожала бы опасность и Лю Бан не был бы так долго императором». Я очень хорошо понимал, — продолжает Сяо Юй, — что Мао Цзэдун не хочет продолжать наш разговор дальше, чтобы я не мог критиковать его непосредственно. Мы оба знали, что он в своих стремлениях отождествляет себя с Лю Баном».
Точку зрения Сяо Юйя разделяет уже упоминавшийся Эдгар Сноу. По его убеждению, власть пьянила Мао Цзэдуна с юных лет, воспаляя его воображение. Кстати, и на Старой площади, правда, с явным опозданием, в 70-х годах, удосужились отметить эту «важную черту личных качеств Мао Цзэдуна» (как будто бы не знали об этом ранее): «Как партийного функционера и руководителя Мао Цзэдуна на всем протяжении его политической деятельности характеризовало стремление к личному выдвижению. Это стремление вытекало из его склонности к вождизму, проявляющемуся в симпатиях, граничащих с преклонением, к древнекитайским героям, военным деятелям и т. д. Такой круг интересов определился у Мао Цзэдуна, как следует из его воспоминаний, еще в молодости; в зрелом периоде его жизни это вылилось в стремление насаждать культ своей личности в партии, армии и государстве.
…В период учебы в педагогическом училище Мао Цзэдун знакомится с взглядами известных китайских буржуазных реформаторов конца XIX — начала XX века Кан Ювэя, Лян Цичао, а также с идеями Сунь Ятсена. Любимым чтивом у него становится журнал «Синь циннянь». Программная цель этого общественно-политического и литературного издания была изложена в опубликованной в первом номере статье издателя журнала Чэнь Дусю «Обращение к молодежи», призывавшей к ломке старых традиций и идеологическому пробуждению китайской молодежи как главной надежде в деле построения нового Китая. Помимо Чэнь Дусю на страницах журнала регулярно выступали Ли Дачжао, Лу Синь и другие демократически настроенные представители китайской интеллигенции — ярые поборники пересмотра традиционных взглядов, обычаев, идей. В своих статьях они настойчиво подчеркивали, что конфуцианство служит тормозом национального прогресса, и если Китай хочет сравняться с передовыми государствами Европы и Америки, то ему следует решительно порвать с конфуцианской идеологией и традициями древности. По признанию самого Мао, он долгое время находился под влиянием публикаций в «Синь цинняне». Особенно его впечатлили слова Чэнь Дусю о том, что «все поведение человека, все права и обязанности, убеждения должны определяться его сознанием и не должны зависеть от чужих принципов».
В училище он сближается с профессором Ян Чанцзи, слывшем страстным поклонником немецкой идеалистической философии. Профессор стал покровительствовать молодому человеку, всячески способствовал расширению его научного и политического кругозора. Проштудировав по рекомендации своего наставника сочинение немецкого философа-идеалиста XIX века Ф. Паульсена «Основные принципы этики», Мао Цзэдун сам берется за перо и пишет свой первый опус — «Энергия разума», который, по его словам, «учитель Ян Чанцзи очень высоко оценил со своих идеалистических позиций». А вскоре, в апрельском номере «Cинь цинняня» за 1917 год, Мао публикует свою первую печатную работу «Изучение физической культуры». В этой статье он пишет: «Наша нация нуждается в силе. Военный дух у нас не поощряется, физическое состояние населения ухудшается с каждым годом. Это крайне тревожное явление… Крепость тела глубокое явление, основа всего.
Тем не менее взгляды Мао Цзэдуна в тот период все еще отличались неопределенностью и противоречивостью. В 1936 году он поведал Эдгару Сноу, что в далекие студенческие годы «в моей голове забавно перемешивались идеи демократизма, либерализма и утопического социализма. У меня были какие-то неопределенные увлечения демократией XIX века, утопизмом и старомодным либерализмом».
Единственное, в чем у него, причем еще со школьной скамьи, не было ни малейших колебаний, так это в желании видеть Китай возрожденным, таким, каким он был издревле. «В школьные годы, — признавался Мао Цзэдун, — я прочел брошюру о расчленении Китая. В ней говорилось об оккупации Японией Формозы (Тайваня. — А. Ж.), о потере суверенитета над Индокитаем (Вьетнама, Лаоса и Кампучии. — A. Ж.), Бирмой и прочими странами. Когда я прочел все это, я почувствовал себя угнетенным и огорченным». И добавлял: «Непосредственной задачей Китая является возвращение всех потерянных районов, а не только защита своего суверенитета по эту сторону стены (Великой Китайской стены. — А. Ж.)».
В 1920 году Мао Цзэдун стал зятем профессора Ян Чанцзи, женившись на его дочери Ян Кайхуэй.
Каждый уважающий себя китаец хоть раз в жизни совершает паломничество на родину Конфуция, в небольшой городок Цюйфу, провинции Шаньдун. Там у подножия глинистого холма виден грот. Рядом табличка с надписью «Пещера Учителя». Имя не упоминается. Этого просто не требуется. Каждый знает, что это Конфуций.
В 1919 году грот посетил Мао Цзэдун. Смотрителю святыни он задал всего лишь один вопрос: «Знаете ли вы самое любимое изречение Учителя?» Ответ последовал незамедлительно: «Жизнь течет, как эти воды, всякий день и всякую ночь». Впоследствии выпускник педагогического училища не раз вспоминал эти слова, размышляя о скоротечности жизни.
Вспомнил он их и в декабре 1970 года во время очередной беседы с Эдгаром Сноу, своим закадычным другом. Американец тогда поинтересовался, кем бы Мао Цзэдун хотел остаться в памяти своих соотечественников: мудрым вождем, великим революционером или кем-то еще? Мао ответил не задумываясь: «Учителем!»
Затем, как бы сетуя на свою судьбу, сказал, что ощущает себя «всего лишь одиноким монахом, бредущим по свету под дырявым зонтиком». Знал ли американец подтекст этого расхожего среди хунаньских крестьян выражения?!
Монах, как известно, обычно наголо острижен, а когда идет под зонтиком, то, естественно, не видит неба. По-китайски «у» значит «нет? а «фа» — «волосы». Но другой иероглиф, также «фа», значит «закон». Отсюда и подтекст. Для хунаньского крестьянина «У фа, у тянь» («Никаких волос, никакого неба») звучит как «Никакого закона, никакого Неба». Разве не таким считал себя «великий кормчий»?
Бороться с Небом — бесконечное удовольствие.Бороться с Землей — бесконечное удовольствие.Бороться с Человеком — бесконечное удовольствие.Таким раскрывал себя Мао Цзэдун в одном из своих юношеских стихотворений.
О том, где и чем занимался Мао Цзэдун после окончания учебы в Чанше, однозначных данных нет.
В ряде китайских источников говорится, что Мао Цзэдун «в маеиюне 1919 года возглавлял борьбу молодежи провинции Хунань и даже был председателем студенческого союза». Цель подобных утверждений достаточно прозрачна — показать активное участие Мао Цзэдуна в движении 4 мая. Но это от лукавого. Сам Мао Цзэдун в беседе с Э. Сноу признался, что к работе среди студенчества он подключился только после движения 4 мая.